– Жесть! – усмехнулся Максим.
– А что ты скажешь про апофеоз композиции под названием «Размышление»: сидит голый мужик, а его член поднимается вверх и вливается в голову. С аукциона Сотбис она ушла за двести десять миллионов!
Максим невольно рассмеялся.
– Шутишь?
– Нет. Ничуть, всё так и есть.
– Недаром же говорят, что Европа гниёт.
– Вот тут я с тобой совершенно согласен. – Илья допил напиток. – Слушай, шеф не хочет повторить поход в Сещинский лес?
– Мне он ничего не говорил.
– Знаешь, я, наверно, схожу без вас, если не согласитесь. Не могу забыть ту деревню в гиперборейском стиле за поляной.
– Хлумань.
– Что? Ах, да… ну, так как?
– Я подумаю, – пообещал Максим, решив пока не предупреждать приятеля о намеченном с Александром путешествии к поляне.
– Давай думай быстрей, а то лето кончится, а осенью туда лучше не соваться.
До вечера стало известно, что начальник лаборатории не планирует повторить рейд к ведьминой поляне, и перед друзьями встал вопрос – брать с собой Илью или нет.
В семь часов они с Александром пересеклись в спортцентре на Донецком проспекте и поиграли в теннис. После чего на новеньком «Москвиче JS4» Максима поехали домой к военкому и поужинали в овощном стиле: жена Александра великолепно готовила кабачки с рисом под сыром. Посидели ещё с полчаса, обговорив детали будущей экспедиции в Сещинский лес. Максим предложил взять с собой Илью, и Сан Саныч согласился, не имея ничего против молодого парня. Илью он знал достаточно хорошо и любил за искренность.
В половине одиннадцатого Максим поставил своего «московского китайца» на стоянку возле дома, поднялся на пятый этаж, где располагалась его «трёшка» площадью в шестьдесят квадратных метров.
Кот не встретил хозяина, как обычно, у двери, и Максим почуял неладное. Посмотрел на кухне, увидел две плошки с остатками еды.
– Рыжий, ты где, соня?
Кот не отозвался.
Поиски зверя закончились в спальне: Рыжий залез под кровать и долго не желал выбираться из засады, несмотря на все уговоры, пока Максим не вытащил его за шкирку, обнаружив, что кот дрожит мелкой дрожью.
Проснулась интуиция.
Никаким экстрасенсом Максим сроду не был, но спортивная закалка дала ему обострение чувств, и ему показалось, что кот боится чего-то не зря.
– Что случилось, дружок? Ты почему такой испуганный?
– Мнох, – коротко мякнул кот.
– Перестань дрожать! Ты под моей защитой. Пойдём, покормлю на ночь.
Кот вдруг открыл глаза шире и зашипел.
Максим удивлённо прижал его к себе, и в этот момент раздался дверной звонок.
Кот зашипел ещё раз, вырвался, метнулся в спальню.
Недоумевая, что подействовало на животное, Максим заглянул в глазок, увидел незнакомого мужика в пятнистой куртке кроя «милитари». Помедлив, спросил:
– Кто?
– Сосед, – ответили ему.
Он открыл дверь.
Мужик оказался ниже его ростом, но шире и без живота, какой можно было предполагать, глядя на его широкое мясистое лицо с седоватой бородой. Ему было лет пятьдесят, лысоват, глаза серые, маленькие, зато широкие чёрные брови, также с сединой, а мощные челюсти вызывали уважение.
– Я по поводу кота, – сказал мужик.
– Слушаю.
– Орёт!
Максим оглянулся на дверь. В последнее время после возвращения из Сещинского леса Рыжий совсем перестал мяукать, и заявление соседа (кстати, Максим мог поклясться, что раньше они не встречались) отдавало наговором.
– Кот давно перестал орать.
– Орал весь день. Либо забирай его с собой на работу, либо утопи. Нам шумные соседи ни к чему.
Максим усмехнулся.
– Простите, не знаю вашего имени-отчества, в какой квартире вы проживаете?
Гость покосился на другой конец коридора, но таблички с номерами квартир отсюда не просматривались, и прогундосил:
– В соседней.
– Ни разу вас не видел, хотя живу здесь уже пять лет.
– Тебя предупредили. – Здоровяк кинул взгляд на дверь, словно хотел увидеть кота, потопал прочь, но не к соседней квартире, а к лифту.
– Эй, дядя, – окликнул его Максим.
Мужик обернулся.
– Ещё раз увижу здесь, вызову полицию, – закончил Максим хладнокровно.
Глазки здоровяка сузились, почернели.
Максиму показалось, что по лбу его стукнули кулаком. Удар он выдержал, но очевидно не сдержал эмоций.
Узкие губы гостя разъехались чуть ли не до ушей.
– Чево ты казав?
– Чево слышал.
В руках гостя вдруг сверкнул нож. Вернее, не нож, а нечто вроде пестика с длинной, утончавшейся от навершия к концу ручкой. Здоровила вытянул его остриём к Жарову, и того продрал мороз страха, да так, что потемнело в глазах.