Животное приблизилось на десять футов, потом на двадцать футов, потом на двадцать пять. Фэншоу мог только смотреть в безудержном ужасе, когда голова собаки металась с каждым прыжком её ног. Блестящие клыки зверя приковывали взгляд Фэншоу, челюсти открывались и закрывались.
Двадцать шесть футов, двадцать семь…
Фэншоу кричал сейчас с такой свирепостью, что ожидал, что его лёгкие вылетят из его горла. Безумие властвовало в его сознании, в то время как его внутреннее видение было полно образа чудовищного животного, жадно пожирающего плоть с его головы, как толстый человек, съедающий карамель с леденцового яблока…
Двадцать восемь футов, двадцать девять…
Глаза Фэншоу в этот неделимый момент перед невесомой смертью, казалось, вылезли из орбит, чтобы заставить его наблюдать за всем с ещё большей ясностью. Челюсти безумного животного ходили из стороны в сторону, или это была галлюцинация Фэншоу? Бакстер и его приспешники были в предвкушении кровожадного веселья, когда…
Питбуль внезапно остановился на месте, челюсти оторвались на расстоянии всего лишь дюйма от лица Фэншоу…
Бакстер и его люди смеялись так сильно, что согнулись пополам.
— Веселье закончилось, Монти, — вздохнул Бакстер.
Не слишком довольная собака отшатнулась от бочки, и Фэншоу смог увидеть детали этого розыгрыша. Был второй, гораздо более длинный поводок, который также был прикреплен к ошейнику животного, что явный ужас Фэншоу помешал ему это заметить.
Безудержный смех продолжался, когда был снят воротник, а затем из бочки вытащили почти коматозного Фэншоу и бросили на землю. Струи пенистой слюны забрызгали его лицо; он намочил штаны. Мужчина в футболке смеялся так сильно, что буквально хлопал себя по коленям, а Говард и Монти вытирали слёзы с глаз.
— Как тебе такое веселье, Фэншоу? — спросил Бакстер.
Фэншоу удалось встать, шатаясь.
— Вы куча старых ублюдков!
— Ой, да что не так? Разве миллиардеры не любят пошутить?
Фэншоу зарычал как собака.
— Вот что это было? Шутка?
— Ну нет, не совсем. Ты всё ещё подонок, — и с удивительными рефлексами Бакстер ещё раз ударил Фэншоу в промежность.
Фэншоу рухнул, съёжившись. Он уже порядком устал от этого.
Чьи-то руки шарили в карманах; его часы были сняты.
— Спорим, это «Rolex»! — мужчина в футболке был в восторге.
— Это «Brietling», а ты быдло и бродяга! — застонал Фэншоу.
— Идеально подходят для моего телосложения!
— В кошельке есть пачка наличных денег! — воскликнул Говард.
— Возьми деньги, оставь карты, — проинструктировал Бакстер.
Фэншоу вытянул шею, чтобы посмотреть, как Говард вытаскивает пачку наличных из кошелька «Nautica». Затем он бросил кошелёк в лицо Фэншоу.
— И в довершение всего, вот его чековая книжка! — проинформировал мужчина в футболке бейсбольного клуба.
Фэншоу даже засмеялся.
— Верность и честность, да? Кто сейчас вор? Кто сейчас преступник?
— Мы не воры, Фэншоу. Это то, что, как мне кажется, называется штрафными убытками, — а затем Бакстер выдал очередной смех. — А теперь, почему бы тебе просто не поднять свою задницу и не вернуться в Нью-Йорк, в свой грёбаный город? К тому времени, когда ты вернёшься, я думаю, ты будешь на всех новостных каналах.
Фэншоу поднялся на ноги.
— Что это значит?
— Да, я уже это вижу на CNN: извращенец-миллиардер пойман на краже зеркала из «Исторической гостиницы».
— Вы меня снова разыгрываете, верно? — спросил Фэншоу.
Монти вздохнул:
— И они заплатят хорошие деньги за эту видеоплёнку на одном из кабельных шоу.
Говард добавил:
— И тогда они смогут взять у всех нас интервью о том, как мы поймали его с поличным, подглядывающего в окна с тем же зеркалом, которое он украл!
Новая волна смеха нахлынула.
Но Фэншоу знал, что они были правы. Они могли бы сделать это и многое другое. Он будет подвергнут критике в газетах и на телевидении. Слишком много внешних источников заставили его замолчать. Попасть в ловушку в первый раз — это одно, но запись с камеры видеонаблюдения и несколько свидетелей…