Слабый ветерок коснулся его лица, и внутри себя он услышал или подумал, что услышал такой же слабый звук. Просто дрейф чего-то, как слово, произнесённое кем-то слишком близко. Тем не менее, слово, которое, казалось, было женским тенором.
— Так мило…
Фэншоу сделал паузу, чтобы определить направление, откуда он услышал звук: в траве рядом стояло одинокое дерево, обвитое лиственными лозами. Затем ещё два слова, ещё слабее:
— Люблю тебя…
Прежде чем Фэншоу полностью выглянул из-за дерева, он с удивлением увидел, что не одинок. Чуть ниже непосредственного подъёма холма лежала нижняя возвышенность, окружённая флангами неопрятных кустов, а две футболки, накинутые на куст, оставили подсказку: HARVARD и YALE.
Бегуньи, — вспомнил Фэншоу.
В самом деле, две женщины лежали вместе на нижней поляне, загорая на полотенцах, и после минутного взгляда Фэншоу вспомнил их тела в тонусе. Обе женщины были топлесс, но они также завернули края шорт для бега настолько, насколько позволяла ткань. Фэншоу смотрел, затаив дыхание. Их возраст не мог быть определён, хотя он подозревал, что они находятся уже далеко от высших учебных заведений. Одна из них, из Гарварда, лежала на спине с закрытыми глазами, с крошечной усмешкой, касающейся её лица, а девушка из Йеля лежала на боку, на одном локте, чтобы смотреть с явным обожанием на другую.
— Я люблю тебя, — раздался ещё один шёпот, похожий на дрейф, и девушка из Гарварда ответила:
— Я знаю, — и ухмыльнулась с бóльшей очевидностью.
Они изящно поцеловались, затем девушка из Йеля провела одним быстрым движением рукой по животу своей спутницы и по её груди. Соски девушки из Гарварда сразу выросли до тёмно-розовых пробок чувствительной плоти. Затем девушка из Йеля приняла лежачую позу подруги. Они обе теперь лежали, улыбаясь и греясь на ярком солнце, их руки соединялись.
Только когда они обе лежали на месте, эмоции Фэншоу начали стихать. Он сглотнул, его рот пересох. Его взгляд скользнул по их соблазнительным телам. Его глаза не могли закрыться.
Нет, нет, нет, — умолял он себя. — Я не могу этого сделать, Я НЕ ДОЛЖЕН этого делать… — в его паху зашевелилось, он выдохнул сквозь зубы, продолжая смотреть. — Нет…
Его рука двигалась вразрез с совестью и скользила по его промежности, но так, как он ни в коем случае не должен был мастурбировать, он прикусил свой собственный язык, чтобы оторвать глаза от этого зрелища. Это было всё, что он мог сделать, чтобы не стонать вслух в муке, смешанной с отвращением к себе.
Извращенец! Подонок! Вуайерист!
Через несколько мгновений он заставил себя отойти от дерева. Слёзы блестели в бороздках его суженных глаз. Он шагал взад и вперёд, пока не натолкнулся на большой деревянный указатель. Затем он прислонился к нему на несколько минут, восстанавливая дыхание и чувства.
Этого не должно было произойти…
Что если кто-то другой подошёл и увидел его?
Или одна из женщин?
Что он мог сказать?
Какое оправдание он мог дать?
Ничего. Потому что его намерение было бы очевидным для любого человека в мире.
Некоторое время он стоял около указателя. Он чувствовал себя возбуждённо, как кто-то, кто целый день провёл только на кофе. Его сердце забилось быстрее, и вскоре он опустился на землю. В глазах потемнело и вокруг стало пусто, но со временем он пришёл в себя и понял, что смотрит на что-то с некоторым вниманием, то, чего он не заметил, когда впервые поднялся на холм. Это стояло прямо перед стеной трав, на краю поляны.
Бочка.
Она была большой, четыре фута в высоту и три в ширину, окружённая двумя ржавыми железными обручами. Доски, изъеденные термитами и потрескавшиеся от повреждения водой, предполагали, что бочка очень старая, но при ближайшем рассмотрении Фэншоу обнаружил, что тяжёлое покрытие из некоторой водостойкой смолы покрывало весь сосуд, без сомнения, нанесённое относительно недавно. Одинокая старинная бочка, стоявшая на этом усыпанном историей холме, показалась Фэншоу странной, но затем он сделал интересное наблюдение. В бочке было одно отверстие диаметром десять дюймов в боку.
Он выглядел озадаченным этим.
Что, чёрт возьми, здесь делает старая бочка?