— Вы сказали, что бóльшая часть дневника неразборчива, — отметил Фэншоу. — Но большинство не означает всё.
Теперь Бакстер откинулся назад.
— Есть немного, что вы всё ещё можете разобрать, но вам гарантирована колоссальная головная боль от напряжения глаз.
Эбби начала разливать напитки, глядя на рюмки, когда говорила:
— В целом, было много проверок некоторых загадок из истории города. Был поток пропавших людей — в основном детей и подростков — но никто не подозревал, что оккультный ритуализм как-то связан с исчезновениями. Вместо этого обвинили индейцев в небольших рассеянных племенах, которые хотели отомстить колонистам за убийство многих из них, когда район был впервые заселён.
— Но? — спросил Фэншоу.
— Дневник Рексалла дал реальную причину. Это был он и Каллистер Руд, а также члены Kовена. Время от времени они похищали ребёнка, чтобы принести его в жертву дьяволу. Были также записи о некоторых сезонных ритуалах, которые они совершали в лесу ночью, например, в канун дня Всех Святых, а также тридцатого апреля, в канун Вальпургиевой ночи. А остальная часть разборчивого материала — это, в основном, то, что я рассказывала тебе прошлой ночью, — она колебалась, — ты знаешь, об инцесте и жертвах новорождённых детей Эваноры…
Мистер Бакстер застонал, приложив руку к голове.
— И он подробно рассказал о некоторых своих ритуалах и собраниях Kовена, — добавила Эбби.
Теперь Фэншоу стал безоговорочно жертвой сексуальной ауры Эбби, когда она поставила ему его напиток.
Чёрт…
Её грудь, казалось, качнулась и подпрыгнула, когда она подняла свою собственную рюмку.
— За Джейкоба и Эванору Рексалл! — предложила она со смехом.
Лицо Бакстера скривилось.
— Я не буду пить за них.
— Да я просто шучу! Выпьем «Ведьминой крови» за хороший вечер!
Три крошечные рюмки зазвенели.
Фэншоу почувствовал, как сладкая смесь стекла ему в живот. Ликёр, смешанный с видом Эбби, возвращающейся, чтобы сесть с ним, заставил его чувствовать головокружение.
Она сразу же снова взяла его за руку, что, казалось, отразило недовольство её отца всем его видом.
Да ну… Думаю, он не против, чтобы его дочь была с миллиардером, — цинично подумал Фэншоу.
— О, что я собирался спросить дальше? — он подвинул свой стул ещё ближе к Эбби и вдруг ощутил нежность в её ароматах и странном тепле.
Он смотрел прямо на неё, беспомощный.
О, боже, она такая красивая…
— Стю? — она улыбалась. — Что ты собирался спросить?
Он мог бы откусить собственный язык от злости.
Идиот! Ты ведёшь себя как полный идиот!
— О, да. Ты сказала, что Рексалл откопал кости своей дочери…
— Через шестьсот шестьдесят шесть дней после того, как её казнили, — напомнила она с поднятым разъясняющим пальцем.
— Что вы должны понять о моей дочери, мистер Фэншоу, — вмешался Бакстер, — она любит чрезмерно драматизировать вещи.
— Ни капли, — отрезала она.
— Мне просто любопытно, — продолжал Фэншоу, — что Рексалл сделал с костями, как он…
Нахальная улыбка Эбби бросила вызов отцу.
— Папа, почему бы тебе не сказать Стю, что Рексалл сделал с костями Эваноры?
— Я не буду заниматься такими вещами, девочка! — Бакстер кашлянул. — В любом случае, это всё ерунда.
Фэншоу поддержал Эбби.
— Давайте, сэр. Мне было бы интересно услышать вашу интерпретацию.
Бакстер неохотно поёрзал на месте, а затем смирился с задачей.
— Ой, хорошо, если вы действительно хотите знать… Он сделал из костей ведьмину воду.
Конечно, термин «ведьмина вода» произвёл эффект разорвавшейся бомбы.
Зеркало, — подумал Фэншоу.
Заголовок назывался «Зеркало с ведьминой водой». Но он сделал вид, что незнаком с термином.
— Ведьмина вода? Что это такое?
Бакстер, не в восторге от принуждения к разговору, налил себе пива.
— Рексалл, понимаете, он сварил кости своей дочери… В большом котле — так было написано в его дневнике.
— Для чего он сварил кости? — спросил Фэншоу.
— Ну, после того, как они закипели, он использовал эту воду. Называется это «ведьминой водой».