— Я бы сказала, оно такое приятное, что лучше и не бывает, — сказала она, глядя на солнце.
Она была одета в непривлекательное белое платье с чёрными принтами животных — щека Фэншоу дёрнулась, когда он увидел добермана. Но вдруг она посмотрела на него взглядом, который казался обеспокоенным.
— Но, сэр, я надеюсь, что вы чувствуете себя живым?
— Живым? О, конечно…
— Я имею в виду — если можно так выразиться — вы не выглядите свежим после ночного отдыха.
Фэншоу засмеялся.
Это потому, что я спал на Ведьмином холме.
— Просто не мог долго заснуть и ворочался всю ночь. Я думаю, что пью слишком много кофе. Но раз вы здесь, могу я угостить вас чашечкой? — предложил он.
— Вы так добры, сэр, но поскольку я только что пришла, я боюсь, что сейчас не время. Нужно работать. Я очень благодарна, сэр, очень признательна за ваше щедрое предложение. О, а вы не знаете ничего нового про того беднягу, в комнате которого вы остановились жить? — её голос понизился. — Его убили или он сам покончил с собой на тропах?
— Нет, не знаю, мэм, — ответил Фэншоу, а затем тяжесть откровения ударила его.
Почему я не понял этого раньше? Элдред Карсвелл был найден мёртвым с плотью, сорванной с его головы. Как будто он был казнён в бочке…
Он отмахнулся от этого совпадения потому, что это было невозможно.
Людей не казнят в бочках в наши времена.
И вопрос миссис Анструтер напомнил ему про Арти.
Мне интересно, получил ли Арти и наши ищейки больше информации о Карсвелле? Я лучше позвоню ему позже.
— Но иногда мне интересно, миссис Анструтер. Может быть, ужасы нашего времени не лучше и не хуже ужасов прошлого — кажется, что так и есть.
Пожилая женщина размышляла.
— Да, а ведь я никогда не думала об этом раньше, сэр, но я считаю, что вы могли бы быть правы. Возможно, наша натура склонна думать, что какие-то вещи, ужасные для нас, не так уж были и страшны для тех, кто жил раньше.
Фэншоу должен был упомянуть:
— Музей восковых фигур может быть хорошим примером.
Она стала взволнованной.
— О, так вы наконец заглянули туда, не так ли?
— Да, мэм, я сделал это, и вы были правы. В частности, камера пыток доказывает, что человечество вполне способно к жестокости.
— Это правда, сэр, это правда, — она подняла костистый палец вверх. — Мы можем учиться тому, чтобы делать вещи лучше.
— Хотелось бы на это надеяться.
Её голос зазвенел, и в глазах появился блеск.
— А можем ли мы учиться не только у прошлого, но и у будущего?
Фэншоу не последовал за её мыслью.
— Для этого вам понадобится машина времени, миссис Анструтер или экстрасенс.
Господи, она такая настойчивая!
— Всё ещё пытаетесь отправить меня к хироманту, да?
Она симулировала невинность.
— О, нет, сэр. Я просто… как это слово? Предположила! Вот верное слово, сэр. Я предположила, да, сэр.
— Да, я так и подумал, мэм.
Женщина закатилась от смеха.
— О, сэр, вы довольно сообразительны, да, да!
— Вы должны получать процент за каждого человека, которого вы туда отправляете.
— О, сэр, мне не нужны никакие награды. Ничто не может быть более интересным, чем сама жизнь. Кстати, сэр, раз уж вы побывали в музее восковых фигур, почему бы вам не посетить и хироманта?
Фэншоу посмотрел на женщину.
Она ещё более ненормальная, чем я думал, но…
Он встал.
— Вы знаете, что, миссис Анструтер? Я думаю, что собираюсь взять на себя такую смелость.
— Великолепно, сэр! Человек, которым больше всего восхищается Бог, тот, который не боится узнать о своей судьбе!
Я сомневаюсь, что Бог восхищается мной сейчас, — подумал Фэншоу, почти смеясь.
— Ибо Бог возвышенно смотрит на человека с храбрым сердцем.
Фэншоу в последнее время не нравились все упоминания о «сердцах».
Если у вас есть сердце, — сказала Эванора, подчёркивая последнее слово.
Казалось, что её образ прошлой ночью пытался подвести Фэншоу к чему-то, так же, как и эта старушка сейчас.
Но… подвести к ЧЕМУ? — задался он вопросом.
Эта идея поразила его, но она могла означать что угодно.
Или, может быть, это ничего не значит. Может быть, это просто чушь собачья, о которой она говорит, потому что может получить комиссию от хироманта.
— Ну, я уже в пути, мэм, — сказал он. — Я дам вам знать, как всё пройдёт.
— Да, — сказала она со странным акцентом.