— Тогда завтра вечером.
Прежде чем она успела сказать «хорошо», Фэншоу поцеловал её ещё раз, затем ушёл.
(II)
Фэншоу принял душ, переоделся и отдыхал, залечивая плотские раны в своей комнате.
Я душил её, — подумал он. — Я мог…
Он не хотел думать об этом дальше.
Отсутствие контроля над собой было тем, с чем он никогда не сталкивался за пределами своего вуайеризма. Образы Эбби и их примитивные занятия любовью постоянно вспыхивали в его голове. Это было восхитительно.
И теперь она согласилась уехать с ним, поехать в Нью-Йорк.
Эта перспектива взволновала его, даже несмотря на её разрушительные пристрастия. Но было кое-что ещё, что волновало его также. Он увидел, что доктор Тилтон оставила ещё одно сообщение, и Арти тоже. Им придётся подождать. Из душной тайной комнаты на чердаке Фэншоу достал другой дневник Джейкоба Рексалла и провёл остаток дня, читая каждую рукописную строку, которая оставалась разборчивой после более трёх столетий.
Безумные сцены развернулись перед ним. Его желудок с каждым предложением сжимался, но чем больше он читал, тем мрачнее очаровывался он. Ночные деяния Рексалла, Эваноры и Руда демонстрировали беспрецедентные упражнения в систематическом и хладнокровном дьяволизме и в реальных зверствах, о которых даже не представляли их коллеги двадцать первого века. Убийства, изнасилования и пытки были обыденными вещами для этих трёх; вместо этого именно тошнотворные хитросплетения их оккультного режима поставили их на столь высокий постамент зла: детоубийство и отцеубийство; кровопускание и потрошение живых людей, слишком часто детей и новорождённых; абсолютно тягостные сексуальные действия; и алхимическая дистилляция плодов, среди других, ещё более невероятных вещей. Кроме того, сексуальные похождения Эваноры и её двенадцати членов Kовена обеспечили уровень морального разложения, о котором Фэншоу просто не мог представить. В тех случаях, когда считалось, что некоторые члены Kовена потеряли веру, достаточно тёмную для дальнейшего занятия их делами, наказания, которым они подвергались, были описаны в мельчайших подробностях, которые могли передать стиль и лексикон 1600-х годов, которые в один прекрасный момент заставили Фэншоу поспешить в ванную своего номера и вырвать.
Это ужасно, — подумал он, когда закончил. — И всё это реально.
Но какое бы отвращение ни вызывало его чтение, он сожалел о том, что бóльшая часть дневника осталась безнадежно нечитаемой. Он даже чувствовал себя обманутым тем, что не мог прочитать всё, что скрывалось на страницах этого отвратного откровения.
В восемь часов он ужинал в пабе в компании мистера Бакстера. На этот раз он старался не поднимать тему Рексалла, чтобы не казаться одержимым. Вместо этого они говорили о более безобидных вещах, в том числе о погоде, и однажды Фэншоу сказал:
— Я думал о том, чтобы пригласить Эбби ненадолго поехать со мной в Нью-Йорк, если с вами всё будет в порядке.
У мистера Бакстера не было возражений по поводу того, что его дочь поедет в Нью-Йорк с миллиардером.
После более безобидных разговоров Фэншоу поблагодарил старика и ушёл.
К настоящему времени это стало больше похоже на инстинкт, что всякий раз, когда Фэншоу хотел прогуляться по городу, он оказывался на тропах, которые вели к Ведьминому холму. Когда он достиг своего пика, солнце уже село.
Полночь, — сказал он себе. — Зеркало работает только после полуночи.
Через свой карман он почувствовал трубчатую массу зеркала…
Конечно же, искушение было; оставалось ещё два часа до того, как часы пробьют двенадцать. Когда небо потемнело, и звезды загорелись ярче, многие окна города тоже начали мигать — прямо на Фэншоу, маня его, чтобы он вытащил зеркало и поддался своей слабости. Даже так далеко, невооружённым глазом, он увидел бегуний в конце дороги, идущих в гостиницу, но Фэншоу не сфокусировал зеркало на окне, которое, как он знал, принадлежало им. А «Travelodge»?
Время не могло быть более подходящим для долгого подглядывания, но Фэншоу этого не сделал. Он думал об этом, но вскоре понял, что не собирается поддаваться дешевизне своей зависимости. Восхитительного трепета, который он обычно испытывал, сейчас не было.
Вместо этого он ждал полуночи.
Он пересёк тропу с несколькими парами, также прогуливающимися по холму. Фэншоу кивнул им, поприветствовал, затем двинулся дальше. Он сделал паузу, чтобы посмотреть на ужасающую бочку, а затем на могилы Рексалла и его дочери, последняя представляла собой просто древнюю яму. Затем он повернулся и обнаружил, что стоит перед Магическим шаром.