О, Господи! Я должен пить это?
Тошнота охватила его желудок. Но…
Только глоток, — напомнил он себе, который, как он полагал, мог быть крошечной единицей измерения.
Гнилостный запах доносился до него; его глаза увлажнились.
Я действительно собираюсь…
Но когда лёгкий ветерок подкрался сбоку и сдул запах, Фэншоу решился.
Он вздохнул, сделал один глоток ведьминой воды, сделал паузу…
Решайся!
…и проглотил.
Он застыл в ожидании. Его брови приподнялись от приятного удивления: вода была абсолютно безвкусной и абсолютно безобидной.
Прошло ещё около пары секунд.
Неуловимый удар заставил Фэншоу упасть на колени. Вкус, более отвратительный, чем всё, что он мог представить, наполнил его рот, вкус, который можно было сравнить только с самим злом. Он сразу же открыл рот, затем начал ползать по поляне на руках и коленях.
Боже мой, Боже мой, Боже мой!
Его разум затуманился.
Он начал терять равновесие, в то время как его желудок становился всё слабее и слабее, так что последующие спазмы в животе усиливали боль, как будто его били кулаком по кишкам.
Я отравился! — он каким-то образом смог обдумать осколки боли и волны ужаса.
Когда он перевернулся на спину и открыл глаза… он ничего не видел. Фэншоу был слеп.
Тьма обрушилась на его сознание, как падение лезвия топора на шею осуждённого, таща его вниз, вниз и вниз, пока через несколько секунд он не умер.
Или, по крайней мере, он думал, что умер, учитывая боль, потерю зрения и абсолютную черноту, которые охватили его. Когда он пришёл в себя, он оставался на спине, его глаза смотрели вверх. Низкие, дымчато-угольные облака скользили над головой. Только слабая завуалированная яркость окрашивала края облаков, как будто луна была поглощена их пышными формами.
Свято-о-ое дерьмо-о-о! — кричал он на себя. — Я, должно быть, сошёл с ума, чтобы пить что-то, что хранилось на чердаке триста лет!
Хотя он чувствовал, что прошло некоторое время, мышцы его живота всё ещё сильно болели, и головокружение оставалось, когда он поднялся на ноги. Он успокоился и перевёл дыхание…
Он осмотрел поляну.
Его челюсть отвисла.
Это была та же самая поляна, но… не та же самая. Окружающие холмы были намного выше, чем были, в то время как периметр поляны был ближе, гораздо менее очерчен и совершенно лишён декоративного гравия. Взгляд вниз на город показал Фэншоу ту же скромную деревню, которую он видел после полуночи сквозь зеркало…
Затем он повернулся и посмотрел на Магический шар.
Поначалу резные отметины на постаменте казались наполненными движениями, но шок Фэншоу после того, как он выпил мерзкую воду, оставил его дезориентированным.
Конечно. Как я могу быть не дезориентирован? — рассуждал он с собой.
Тем не менее, следующий шок сделал его ещё больше дезориентированным.
Магический шар — или Уздечка — стоял перед ним в лунной тьме, прямо как шахматная фигура. Но что касается самого металлического шара?
Он не имел инкрустаций, потускнения и атмосферных воздействий. Вместо этого он сиял, как будто только что был отполирован.
Дьявольская вещица выглядит совершенно новой, — подумал Фэншоу, но затем появилась ещё более мрачная мысль. — Это потому, что она действительно совершенно новая…
Разум Фэншоу оставался относительно пустым, пока он крался по холмам. Нет, тропы не были одинаковыми. Там, где раньше они были вымощены гравием и с хорошо подстриженными кустами, теперь они были просто скудными полосами, покрытыми сорняками, потоптанными постоянным пешеходным движением. Аромат древесного дыма сильно висел повсюду. Затем с высокого дерева сорвалась сова, её белое пустое лицо на первый взгляд выглядело искажённо человеческим — Фэншоу подумал о призраке. Но его странствия были совершенно бесцельными; в некотором смысле он уже знал свой путь. Конечно, на самой вершине Ведьминого холма отсутствовал деревянный указатель, объясняющий историческое значение места, но была знакомая бочка.
Лицо Фэншоу побледнело, как у совы, когда он направил свой фонарик на дно бочки и увидел лужу подсыхающей крови, которая кишела мухами. Там также была рвота и куски того, что казалось тканью скальпа с длинными нитями волос.
О, Господи…
Фэншоу отступил, подавляя тошноту.
Более бессмысленный, чем сознательный импульс направлял его следующие шаги. Сознательно он не мог рассчитывать на реальность того, где он находится, что он сделал и что он будет делать дальше. Вместо этого он позволил своим ногам просто вести его туда, куда они вели…