Константин не подал виду, что услышал, лишь поджал губы. Но сказал вслух недовольным тоном:
— Это воля Божья, Дмитрий Иванович. Если есть шанс снять проклятие с Москвы, нужно его использовать. Мертвые заразили Москву страхом, а если меня поздно позвали? А если появится что — то хуже упырей, и мои молитвы его не остановят? Нет, лучше всему городу помолиться вместе, может, это покончит с проклятием.
Дмитрий еще хмурился, но согласился.
Для Константина мир стал менее реальным, когда он надел новую бело — красную робу с высоким воротником. Он напрягся, пот стекал ручьями по спине, когда он прижал ладонь к двери собора.
Медведь сказал:
— Я хочу войти.
— Так входи, — сказал Константин отвлеченно.
Черт издал нетерпеливый звук и сжал ладонь Константина.
— Ты должен провести меня с собой.
Константин сжал кулак в руке демона.
— Почему ты не можешь войти сам?
— Я — черт, — сказал Медведь. — Но я и твой союзник, божий человек.
Константин провел Медведя в собор с собой, с горечью посмотрел на иконы.
«Видите, что я делаю, когда вы не говорите со мной?» — Медведь с любопытством огляделся. Посмотрел на позолоту, на рамы икон в камнях, на сине — красный потолок.
На людей.
Собор был полон людей, все толкались, покачивались, от них воняло потом. Они собрались перед иконостасом, плакали и молились, на них смотрели святые и черт с одним глазом.
Медведь вышел с духовенством, когда двери открылись. Глядя на толпу, он сказал:
— Неплохо. Давай, божий человек. Покажи свою силу.
Константин начал службу и не знал, для кого это делал: для следящей толпы или слушающего демона. Но он направил всю боль изорванной души туда, пока собор не зарыдал.
Константин ушел в свою келью в монастыре, которую оставил, несмотря на хороший дом. Он лег без слов на пропитанную потом простыню. Его глаза были закрыты, и Медведь не говорил, но был там. Константин ощущал его удушающее присутствие.
Наконец, священник выпалил, не открывая глаза:
— Почему ты молчишь? Я сделал, как ты просил.
Медведь сказал, почти рыча:
— Ты рисовал то, что не скажешь. Стыд, печаль и скучный отдых. Это все на лице твоего Святого Петра, и сегодня ты пел то, что не можешь произнести. Я ощущал это. А если кто — то поймет? Пытаешься нарушить обещание?
Константин покачал головой, глаза были еще закрыты.
— Они услышат то, что хотят слышать, увидят то, что хотят видеть, — сказал он. — Они без понимания сделают то, что я чувствую, своим.
— Тогда, — сказал Медведь, — люди — дураки, — он оставил это. — В любом случае, сцены в соборе должно хватить, — теперь он звучал удовлетворенно.
— Хватить для чего? — сказал Константин. Солнце пропало, зеленые сумерки немного ослабили жару. Он лежал, дышал, пытался отыскать прохладу.
— Хватит мертвых, — сказал Медведь безжалостно. — Они все поцеловали одну икону. Мертвые мне пригодятся. Завтра ты пойдешь к великому князю. Укрепишь свое место. Тот монах с ведьмой — брат Александр — вернется. Ты должен сделать так, чтобы его место возле великого князя уже не ждало его.
Константин поднял голову.
— Монах и великий князь дружили с детства.
— Да, — сказал Медведь. — Но монах соврал Дмитрию, и не раз. Какие бы клятвы он ни давал, этого не хватит, чтобы вернуть доверие принца. Или это сложнее, чем заставить толпу убить девчонку?
— Она это заслужила, — пробормотал Константин, накрывая глаза рукой. Тьма за веками снова показала ему зеленые глаза, и он открыл свои глаза.
— Забудь ее, — сказал Медведь. — Забудь ведьму. Ты сведешь себя с ума похотью, гордостью и сожалением.
Это было близко. Константин сел и сказал:
— Ты не можешь читать мои мысли.
— Нет, — парировал Медведь. — Но я вижу твое лицо, этого хватает.
Константин лег на грубые покрывала. Он тихо сказал:
— Я думал, что буду удовлетворен.
— Это не в твоей природе, — сказал Медведь.
— Княгини Серпуховой не было в соборе, — сказал Константин. — Как и ее слуг.
— Наверное, из — за ее ребенка, — сказал Медведь.
— Марья? А что она?
— Черти предупредили ее, — сказал Медведь. — Думал, ты убил всех ведьм в Москве, когда сжег одну? Но не бойся. В Москве не будет ведьм еще до первого снега.
— Нет? — выдохнул Константин. — Как?
— Потому что ты созвал всю Москву в собор, — с довольным видом сказал Медведь. — Мне нужна была армия.