Казалось, вся Москва шла за Константином от собора к дворцу великого князя. Их голоса тянули его, их вонь окружала его.
— Я вернусь, — сказал он людям у ворот. Они ждали снаружи с иконами в руках, молились вслух лучше сотни стражей.
И все же пот Константина был холодным, когда он пересекал двор. У Дмитрия были свои стражи, вооруженные и внимательные. Черт не покидал Константина с того утра, шел рядом с ним, незаметный для всех, кроме священника, с интересом глядящий на него. Медведь, как понял с тревогой Константин, наслаждался происходящим.
Во дворе стояли тени маленьких чертей, существ очага. Кожу Константина покалывало от их вида.
— Чего они хотят?
Медведь улыбнулся от вида чертей.
— Они боятся. Колокола делают их все слабее с каждым годом, и разрушение их очагов быстро убивает их. Они знают, что я собираюсь сделать, — Медведь иронично поклонился им. — Они обречены, — бодро добавил он, чтобы его слышали, и пошел дальше.
— Вот как, — буркнул Константин и зашагал следом. Черти взглядами впивались в его спину.
Двое мужчин ждали их в комнате: брат Александр и Дмитрий Иванович, подданные Дмитрия стояли напряженно за ним. Место все еще пахло дымом. На одной стене были следы от мечей, краска облупилась.
Дмитрий сидел на резном троне. Брат Александр напряженно стоял рядом с ним.
— Этот убьет тебя, если сможет, — отметил Медведь, кивнув на Сашу. Саша прищурился. Константину показалось, или монах посмотрел на черта рядом с ним? Он ощутил на миг панику. — Тише, — добавил Медведь, глядя на Сашу. — Он той же крови, что и девчонка — ведьма. Он ощущает, но не видит, — он сделал паузу. — Постарайся не погубить себя, божий человек.
— Константин Никонович, — холодно сказал Дмитрий. Константин сглотнул. — Мою родственницу вчера убили на костре без суда. Говорят, вы направили толпу сделать это. Что скажете?
— Я этого не делал, — Константин старался звучать спокойно. — Я пытался сдержать людей от большей жестокости, помешать им сломать терем Серпухова и убить женщин там. Я сделал это, но не смог спасти девицу, — он не изображал печаль в голосе, просто отпустил ее из оков других эмоций. — Я молился за ее душу. Я не смог остановить гнев людей. Она сама призналась, что устроила тот пожар, что убил многих.
Он идеально изображал сожаление при признании. Медведь фыркнул рядом с ним. Константин чуть не взглянул на него.
Саша рядом с двоюродным братом стоял идеально ровно.
Медведь вдруг сказал:
— Монах знает, как начался пожар. Надави на него, он не соврет великому князю.
— Это ложь, — сказал Дмитрий Константину. — Татары начали пожар.
— Спросите брата Александра, — ответил Константин, его голос заполнил комнату. — Спросите монаха, подожгла город девица или нет. Я прошу его ради Бога говорить правду.
Дмитрий повернулся к Саше. Глаза монаха сверкали от гнева, но Константин видел потрясение. Он не соврет.
— Случайно, — выдавил Саша. Они с Дмитрием смотрели друг на друга, словно в комнате были только они. — Дмитрий Иванович…
Лицо Дмитрия исказилось. Он без слов повернулся к Константину. Священник ощутил вспышку радости, и он увидел улыбку Медведя. Они переглянулись с пониманием, и Константин подумал:
«Может, я всегда был проклят, раз понимаю это чудище».
— Но она и спасла город, — прошептал Медведь. — Хоть ее брат не может сказать этого, не обвинив сестру в колдовстве. Безумная. Она почти как дух хаоса, — он звучал почти одобрительно.
Константин сжал губы.
Дмитрий взял себя в руки и сказал:
— Я слышал, что вы изгнали черта прошлой ночью.
— Не знаю, черт то был или заблудшая душа, — сказал Константин. — Но она пришла в гневе пытать живых. Я помолился, — он уже лучше управлял голосом, — и Бог решил вмешаться. И все.
— Да? — тихо и сдержанно сказал брат Александр. — А если мы вам не верим?
— Я могу привести десяток свидетелей из города, — ответил Константин увереннее. Руки монаха были связаны.
Дмитрий склонился.
— Так это правда? — сказал он. — В Москве был черт?
Константин перекрестился. Склонив голову, он сказал:
— Правда. Нежить. Я видел его своими глазами.
— Почему в Москве была нежить, батюшка?
Константин заметил, как его назвали. Он выдохнул:
— Это было Божьим наказанием за то, что вы приютили ведьму. Но теперь ведьма мертва, может, Бог сжалится.
— Не обязательно, — сказал Медведь, но его слышал только Константин.
«Проклятый болтливый священник, — думал Саша. — И Вася не лучше», — он мог защищать ее хорошие намерения и доброе сердце, но не мог назвать сестру невиновной. Он не мог сказать, что она не была ведьмой. Он не мог говорить о похищении Марьи.
Теперь он должен был стоять перед убийцей, слушать его выдумки. Но он не мог перечить, а Дмитрий, что удивительно, слушал священника. Саша побелел от ярости.
— Нежить вернется? — спросил Дмитрий.
— Бог знает, — ответил Константин. Он взглянул влево едва заметно, но там ничего не было. Волоски на шее Саши встали дыбом.
— Тогда… — начал Дмитрий, но умолк. Шум на лестнице отвлек их, а потом двери комнаты распахнулись.
Они обернулись. Слуга Дмитрия ворвался в комнату, за ним прошел мужчина в хорошей одежде, но в грязи после дороги.
Дмитрий встал. Все подданные поклонились. Новоприбывший был выше великого князя, но с теми же серыми глазами. Все сразу его узнали. Это был величайший человек после великого князя. Он сам был князем по праву, со своими землями без рабства. Владимир Андреевич, князь Серпухова.
— Рад тебя видеть, брат, — просиял Дмитрий, они росли вместе.
— Город горел, — ответил Владимир. — Рад, что он еще стоит, — но его глаза были мрачными, он исхудал от зимнего путешествия. — Что произошло?
— Был пожар, как ты понял, — сказал Дмитрий. — И мятеж. Я все расскажу. Но зачем ты так спешил?
— Темник Мамая обеспечил армию.
Тишина наполнила комнату. Владимир не смягчал удар.
— Я услышал в Серпухове, — продолжил он. — У Мамая есть противник на юге, что становится с каждым днем все сильнее. Чтобы отогнать угрозу, ему нужна верность Москвы и наше серебро. Он сам идет за этим с севера. Сомнений нет. Он будет в Москве к осени, если ему не заплатить, Дмитрий Иванович. Придется собирать серебро или армию, и медлить нельзя.