— Нет, — сказала Вася. — Я бы этого и не просила. Но… пойдешь со мной сквозь Полночь? Отведешь меня к белой лошади Морозко? Кровь зовет кровь, как я узнала.
Последнее было для Полуночницы. Она почти ощущала на себе недовольный взгляд.
Пожара замерла на миг. Ее большие золотые уши дрогнули с неуверенностью.
«Я могу попробовать, — раздраженно сказала Пожара и топнула. — Если это все. Но ты все равно не сядешь на мою спину».
— Конечно, — сказала Вася. — У меня сломано ребро.
Дед Гриб хмурился.
— Разве ты не сказала…?
— Никто не похвалит меня за догадливость? — осведомилась Вася, проходя к костру. — Сходство помогает пройти по Полуночи. Хорошо, но я так глупа, чтобы доверять связи между Морозко и мной. Связи из лжи, тоски и обрывков правды. Особенно с тех пор, как я подозреваю, что этого ждет Медведь. Я не хочу погибнуть в пути.
Судя по лицу Полуночницы, этого он и ждал.
— Даже если ты его найдешь, — она оправилась, — ты не сможешь его вытащить.
— По одной беде за раз, — сказала Вася. Она взяла горсть земляники из лукошка и протянула. — Скажешь мне кое — что еще, Полуночница?
— О, подкуп? — но Полуночница взяла ягоды и склонила к ним голову. — Что сказать?
— Медведь или его слуги пойдут за мной, если я пойду в Полночь за Морозко?
Полуночница помедлила.
— Нет, — сказала она. — Ему хватает дел в Москве. Если ты хочешь потратить время на темницу, которую не разбить, это твое дело, — она снова понюхала ягоды. — Но я предупрежу тебя в последний раз. Полуночи недалеко от тебя можно пересекать, когда хочешь. Но дальние требуют годы. Если уснешь там и собьешься с дороги, то пропадешь, как роса, или твоя плоть рассыплется прахом.
Вася поежилась.
— Как я пойму, где далеко, а где близко?
— Не важно. Если хочешь найти короля зимы, не спи, пока не сделаешь это.
Она глубоко вдохнула.
— Тогда я не усну.
* * *
Вася прошла к озеру, чтобы напиться воды. Багинник яростно извивался на мелководье.
— Жар — птица вернулась! — рычал багинник. — Чтобы жить у воды. Может, табун снова стал бы большим, летал бы над озером на рассвете. А ты забираешь ее для глупости.
— Я ее не заставляю, — мягко сказала Вася.
Багинник ударил хвостом по воде, недовольный, но молчаливый.
Вася сказала:
— Когда Пожара захочет вернуться, я не буду ее держать. И, если я выживу, то я приду и буду жить у озера и учиться, искать всех лошадей и ухаживать за ними. В память о своем коне, которого я так любила. Это тебя устроит?
Багинник молчал. Она отвернулась.
Багинник сказал сзади новым голосом:
— Ловлю на слове.
Вася взяла лукошко, забрала остатки рыбы. Дед Гриб сказал из травы:
— Ты оставишь меня? — он сидел на пне, сияя неприятным зеленым светом во тьме.
Вася ошеломленно сказала:
— Я могу уйти далеко от озера.
Дед Гриб был маленьким и решительным.
— Я все равно пойду, — сказал он. — Я на твоей стороне, помнишь? И я не могу стать прахом.
— Хорошо тебе, — холодно сказала Вася. — Зачем быть на моей стороне?
— Медведь может делать чертей сильнее от гнева. Но ты делаешь нас настоящими. Я теперь понимаю это. И багинник, — дед Гриб выглядел гордым. — Я на твоей стороне и иду с тобой. Ты потеряешься без меня.
— Возможно, — улыбнулась Вася. В ее голос прокрались сомнения. — Ты пойдешь? — он был очень маленьким.
— Да, — дед Гриб зашагал.
Пожара тряхнула гривой.
«Скорее», — сказала она Васе.
Золотая лошадь шла в ночь, срывая траву по пути. Порой она находила хорошие участки и задерживалась там. Вася не торопила ее, чтобы не беспокоить рану на ее ноге, но с тревогой думала, когда начнет засыпать, не зная, сколько часов на это уйдет…
Не было смысла думать об этом. Она приняла решение. Она преуспеет или нет.
— Я никогда не покидал озеро, — признался дед Гриб Васе, пока они шли. — Ни разу с тех пор, как тут были деревни людей, и дети представляли меня, когда ходили по грибы осенью.
— Деревни? — спросила Вася. — У озера? — они шли по лугу с грубой травой и грязью под ногами. Звезды были низкими и теплыми на небе. Летние звезды.
— Да, — сказал дед Гриб. — Деревни людей были на границе царства магии. Порой, если они были смелыми, люди приходили в поисках приключений.
— Может, людей удастся убедить снова так делать, — Вася загорелась идеей. — И они будут жить в мире с чертями, защищенные от зла этого мира.
Дед Гриб сомневался, и Вася вздохнула.
Они шли дальше, замирая. Ночь была то холоднее, то теплее. Они шли то по камню, и ветер свистел возле ушей Пожары, то вдоль пруда, и полная луна висела жемчужиной в центре. Все было тихим и неподвижным. Вася устала, но нервы и долгий сон в доме помогали ей идти.
Она была босой, сапоги привязала к лукошку. Хоть ее ноги устали, земля ощущалась приятно под кожей. Пожара была серебряно — золотым огоньком между деревьев, еще хромала. Дед Гриб ощущался слабо, но перебирался с пня на камень, а там — на дерево.
Вася надеялась, что Полуночница не соврала, что Медведь не пойдет за ней. Но она часто озиралась, пару раз подавила желание сказать лошади поспешить.
Она шла по роще высоких сосен и думала о том, как приятно было бы устроиться на таких ветках и поспать до первых лучей.
Вася поспешила отвлечься и поняла, что давно не видела зеленый огонек духа — гриба. Она огляделась во тьме.
— Дед Гриб! — она едва осмеливалась шептать, не зная, какие опасности ждали в этом месте. — Дед Гриб!
Дух — гриб появился у ее ног, и Пожара отпрянула. Даже Вася вздрогнула.
— Где ты был? — спросила она резко от страха.
— Помогаю! — сказал дед Гриб. Он сунул что — то в ее руки. Вася поняла, что это был мешок еды. Не дикой, как земляника или одуванчики. Там был хлеб, жареная рыба и медовуха.
— О! — сказала Вася. Она оторвала кусочек лепешки, дала ему, другой кусок дала обиженной Пожаре, а третий взяла себе. — Где ты это взял? — спросила она, жуя.
— Там есть люди, — сказал дед Гриб. Вася подняла голову и увидела сияние огней за деревьями. Пожара попятилась, нервно раздувая ноздри. — Но вам не стоит подходить, — добавил дух — гриб.
— Почему? — растерялась Вася.
— Они ночуют у реки, — сказал сухо дед Гриб. — И водяной хочет их убить.
— Убить? — сказала Вася. — Как? Зачем?
— Водой и страхом, полагаю, — сказал дед Гриб. — Как еще он убивает? Ему, наверное, сказал Медведь. Многие водные создания его, и он распространяет силу по Руси. Уйдем.