К концу лета в доме внезапно появилась бабушка Катя. Возвращаюсь от подружки, а дома новое лицо. И бабушка говорит: «Это наша родственница…». А она: «Зови меня бабушка Катя». Новая бабушка небольшого росточка, очень толстая, глаза какие-то выцветшие, голова при ходьбе слегка покачивается. И в шляпе с цветочками. Норовом не сахар: говорит безапелляционно, словно с небес послание получила. Со всеми разговаривает приветливо, а ко мне все время придирается: и посуду я не так мою, и одеваюсь безвкусно, и разговариваю неправильно. А через две недели вдруг приглашает меня в Ленинград: чего, мол, тебе жить в деревне, все равно через два года в институт поступать. Я ей старалась не противоречить, а тут взвилась: я нигде не хочу жить, кроме Утятина! Бабушка ей: я же говорила, не захочет она. Вернемся к этому разговору через год.
А через год я сама вызвалась уехать: мой парень переметнулся к приехавшей на каникулы Лариске, я тайком поплакала и сказала бабушке: хочу в Ленинград! Бабушка пожала плечами: твоё решение. За прошедший год много всего случилось, но главное – Людмила в новогоднюю ночь сына родила, не доносив почти два месяца! Что уж она обо всем этом подумала, не знаю, мы с ней с тех пор ни разу не виделись. Сдается мне, что она этого и не хочет.
А я оказалась в Ленинграде. У бабушки Кати в коммуналке неподалеку от Московского вокзала была комната, в которой я уже девять лет живу. Закончила школу, поступила в пединститут, познакомилась с Димкой, выскочила за него замуж, едва отпраздновав восемнадцатилетие. Забеременела. Димка возражал: рано! Бабушка Катя уговаривала: роди! Решила рожать. Но тут бабушка Катя, давно болевшая, умерла. На похороны прилетела бабушка с Симой и ее мужем Колей и поговорила со мной: «Я против абортов, сама шестерых родила. Но наследственность… забыла про психушку?» В общем, нет у меня детей и не будет! А потом бабушка говорит: расходись с Димкой, переходи на заочное и айда в Утятин. А здесь пусть Сима с Колей живут, я давно запланировала, что им эта комната достанется. Я с Димкой расстаться не захотела, соответственно, и он с моей комнатой тоже. Вот тогда бабушка меня подвергла остракизму: «Я на тебя жизнь положила, а ты за комнатенку паршивую готова порвать с самыми близкими людьми!». А Александра каждый год наезжает. И дочерью даже стала звать. Вот и вся песня.
– Как-то все это… неадекватно, – сказал Муля. – Она же тебя любит, бабушка то есть, про мамашу я не говорю.
– В первый свой приезд Лариска повинилась: это, мол, бабушка попросила ее на спор Вовку у меня отбить, чтобы я захотела в Ленинград уехать. Вредная она, Лариска, но я ей поверила. А Коля закатил скандал тут же: вы обещали, что мы будем в Ленинграде жить! И от Симы ушел. А бабушка любит, чтобы все выходило так, как она запланировала.
– Можно подумать, в Ленинграде бы не ушел! Еще бы и жилплощадь отжал! Знаю я таких альфонсов!
– Ну да, мой бывший тоже такой…
– Слушай, а как ты его выселила?
– Он сам выписался. Через год у его родителей стала очередь на расширение подходить. Он к ним переписался, ну, чтоб им побольше получить. А Инка, подружка моя, тогда в четвертой, маленькой комнате жила. «Давай, – говорит, – все вместе свои комнаты приватизируем». Он об этом не знал, Инка все быстро сделала. Не сразу, но через два года родители на проспекте Металлистов трехкомнатную квартиру получили. Тогда все и выяснилось. Бедный, он хотел перед уходом к своей кошечке еще и мою комнату поделить!
– Удивительно, комната в коммуналке, а сколько вокруг нее битв!
– В моей среде люди всё небогатые…
Рано утром поезд прибыл на Ленинградский вокзал.
Шмелев выглядел совсем неплохо. У него даже лицо стало меньше дергаться.
– Ну, какие проблемы? – спросила я развязно. – Котик-то жив?
– Сдох на днях.
– Так бывает. У меня одна коллега… тридцать восемь ей было. Грудь оттяпали. Вышла на работу. Вроде не мешки в библиотеке ворочают, а приходила вечером без сил. Откинется в кресле и сидит. А кот заползал на нее и орденской лентой на грудь ложился. И так они минут сорок. Потом, говорит, вставала и за дела принималась. А до этого – ни-ни, дочь с мужем к ней даже не приближались, боялись, что убьет. И так полгода. Потом кот сдох. А она живет. Говорят, всю болезнь на себя оттянул. Кота вы себе другого заведите, вам без него нежелательно. Только не породистого, а помоечного. Они благодарные. А теперь о проблемах.
– Тут такое дело… Митрохин ведь тогда тебя взял, чтобы опасность увидеть. Вот и мне теперь это нужно…
Ну, влипла!
– Что, на стрелку поедем?
– Нет, это несерьезно. Я что, совсем бессовестный, девчонку подставлять? Мне просто надо определить, на что мой будущий компаньон способен. Ты на него погляди издалека и скажи мне, сразу он меня убьет или еще поживу?