– Вы уверены, что через нее кто-нибудь не захочет воздействовать на вас? Я бы не рисковала. Передайте мое мнение Свете. А вот копии документов, может быть, доверенность…
– Дети и без наследства проживут!
– Не в этом дело. Пусть все будет по закону.
С телефоном в руке я пригорюнилась. Каким бы ни был покойник, но получится, что кроме коллег да меня, чужой по крови и духу, его и проводить некому? Набрала Аллу:
– Скажи, у Петра Ивановича родни не осталось?
– Наверное, в Боевке кто-то есть…
– Спроси у бабушки. Если есть, свяжись с ними и дай мои телефоны. Решат на похороны приехать, у меня могут остановиться.
– А… как мне ей про тебя…
– Алла, хватит уже этой глупой вражды! Так и скажи: приеду – повинюсь.
– Ты собираешься приехать?
– Конечно! Я в Утятине семь лет не была.
Когда я вернулась домой, позвонила тетка Петра Ивановича. Она сказала, что приедет ее сын с женой. Я объяснила им, как до меня добраться.
Ну и фрукт этот боевский кузен! Вылитый Петр Иванович. В первый день приезда: «Где Светка?» На второй: «А почему нас в Петиной квартире не поселили?» Жена шикала на него, а он ей: «Оставь эти утятинские глупости!» Только много позже до меня дошло, что она меня боится.
На второй вопрос я ему ответила:
– Я его адреса не знаю. Была несколько раз зимой, но меня подвозили. Вот телефон человека, который похоронами занимается, спросите у него.
– Что же, квартиру никто не охраняет? – хватая мой телефон, спросил он.
– Саша, ты сдурел? – вспыхнула жена. – Человек занимается похоронами, а ты у него про квартиру!
– Ничего, – пробубнил он. – Порядок должен быть.
И начал представляться по телефону. «Ничего себе!», – возмутился; на том конце трубку повесили, и он сказал нам:
– В его квартире живут какие-то посторонние люди! Наташа, ты почему не проконтролировала?
– Завтра спросим, – ответила я и ушла спать.
Назавтра мы сидели у гроба в каком-то гарнизонном клубе. Подходили какие-то сослуживцы и штатские, приносили соболезнования, мы благодарили. Хоть и противный кузен, но большое облегчение разделить эту ношу на троих. Если бы все пожимали руку только мне, она бы у меня отвалилась.
Когда двинулись, Альгис подошел ко мне и доложил, что, когда Петр последний раз ложился в госпиталь, он отдал ключи одному своему подчиненному, у которого только что родила жена, а жили они в аварийном общежитии. Сказал, пусть живут, пока им квартиру не дадут.
– Как хозяин решил, так и будет, – ответила я. – По крайней мере, полгода, пока наследников не утвердят.
– Спасибо, – сказал стоящий рядом военный.
– Да мне-то за что, – махнула рукой.
– Правда, что это ты раскомандовалась, – возмутился кузен. – Вообще, кто ты такая? Ты даже не родня. Просто однофамилица.
– Душеприказчица, – ответил Альгис и отошел.
Я села в машину, к которой меня подтолкнул кто-то из распорядителей, и оказалась рядом с Дмитрием Ивановичем, главным охранником нашего «Электрошараша». То-то мне показалось, что у гроба мелькнуло знакомое лицо! Ну, хоть одна загадка разъяснилась! Никто больше к нам не подсел. Машина пристроилась за катафалком, а я сказала:
– Спасибо, Дмитрий Иванович, за рекомендацию.
– Да чего там, – смущенно пробасил он. – Альгис сказал, мол, Петра Ивановича племянница без постоянной работы, ну я и… А чего, у них полгода вакансия!
Говорить было нечего, и дальше мы молчали. Прикрыв глаза, я думала о том, что надо после похорон забежать в магазин и купить что-нибудь, из чего можно соорудить ужин попригляднее, вечером Маруся обещала заскочить. Да еще гости, чтоб их! Да ладно, тоже и у них свои тараканы в семействе. Вчера Света звонила. Я ей о родне, и она мне о них же. О болезни Саши, о мудрости его матери, сумевшей оградить сына от разочарований. И о Марусе я думала. Бабе под полтинник, а она неприкаянная. С мужем-пьяницей маялась, синяки сводить не успевала. Потом дядя Паша поманил. Года не прожила в покое и довольстве – разрыв. А теперь вообще…
Тогда, зимой, после больницы, она сказала мне, что поселилась на даче у Андрея. «Там же не достроено!» – удивилась я. Съездила к ней в гости. Оказалось, что сначала Андрей построил гараж с надстройкой, в которой она и поселилась. Помещение предназначалось для прислуги, каковой она и была. Но у дома был завершен только цокольный этаж и частично возведен первый. Соответственно, не были подведен газ, только электричество. За водой она ходила в подвал недостроенного дома, отопление было печное. Пол невероятно холодный. Но Маруся не унывала. Она рассчиталась из нашей поликлиники и устроилась санитаркой в поселковую амбулаторию. Два раза в неделю наезжала наводить порядок в квартире Андрея. В ее гараже я с удивлением обнаружила следы частого пребывания хозяина. А интерьер не оставлял сомнений, что ночевали они на одном диване. «Маруся!» – ахнула я. «А что такого?» – с вызовом спросила она. «Сколько ему годочков-то?» «И всего ничего. Пашка был на двенадцать старше, а Андрюша на восемь лет моложе. Такая вот связь поколений… на мне». Мы посмеялись, но осадок на душе остался. Ну, не смотрелись они парой! Андрей, современный, моложавый, из питерской интеллигентной семьи, выглядел моложе своих лет. Я никогда бы не подумала, что ему сорок! А Маруся, разумная, добрая, симпатичная, приехавшая когда-то учиться в строительном ПТУ из какого-то Мухосранска, будь даже на двадцать лет моложе, все равно была из другого мира. Долго такой союз продлиться не может. Как она перенесет еще одну потерю?