– Делаю.
Девочка открыла глаза и спросила:
– Ты что меня так сильно держишь?
– Чтобы не убежала.
– Я не убегу. А дядя что делает?
– Он тебя в кино снимает.
– А можно посмотреть?
– Конечно, можно. Вася, дай ребенку камеру.
– Ты что, она тяжелая.
– Не жмотничай, дай в глазок посмотреть.
– Ой, тетя, там муха на потолке!
– Безобразие, развели, понимаешь, антисанитарию! Теперь давай я буду тебя одной рукой держать, а ты скажешь, что будет.
– Вот здесь… воздух… не выходит…
– Да, придется пока двумя руками держать.
– Вы меня лечите, да?
– Да. Доктор, ей говорить можно?
– Ничего, пусть говорит.
– Как тебя зовут?
– Ирочка.
– А скажи-ка мне, Ирочка, куда ты колечко дедушкино унесла?
– Оно волшебное.
– И что?
– У нас баба Галя злая очень. Я ей отнесла. Вовка сказал, она наденет и станет принцессой.
– Стала?
– Не знаю…
– А ты ей в руки отдала?
– На коврик положила.
– Понятно. А теперь глазки закрой и спи. Во сне все болезни проходят.
Невыносимо болели плечи, затекли ноги. Но сердце, кажется, справлялось. Как действует кровообращение, по часовой или против? Я почему-то решила, что руки надо отпускать не одновременно. Так, попробую слева оставить… подняла голову и, глядя на аппаратуру, в которой ничего не понимала, разжала правую руку. Одна кривая дернулась, но потом все восстановилось. А теперь левую. Опять кривая дернулась, но потом восстановилась. И рисунок сместился. Кривая изменилась, как гармонь, свернувшая меха.
– У вас вообще обычно нормальный ритм сердца? – спросил доктор.
– Брадикардия. А нельзя мне где-нибудь поспать?
– Вот сюда ложитесь.
– Имейте в виду, меня невозможно разбудить, – пробормотала я, засыпая. – Давление будет очень низкое. Не надо меня колоть, я сама проснусь, только очень нескоро.
Когда я проснулась, в палате горел свет. Ого, уже ночь! Я села на кровати. Зашевелилась Ирочка:
– Тетя, ты зачем так долго спала? Тут все ходят, слушают тебя, слушают…
– А ты чего не спишь? Ночь же!
– И день спи, и ночь спи… надоело!
– Ну ладно, не спи, только не двигайся. Мало ли, вдруг швы разойдутся.
Открылась дверь, заглянула медсестра:
– Обе проснулись? Пять часов утра, спите!
– Нет уж, – сказала я. – Мне непременно прогуляться нужно.
Оказалось, это была не та ночь. Это была уже следующая ночь. Я проспала больше полутора суток!
Вернувшись домой на рассвете, я, к удивлению, не обнаружила дома Любови Михайловны. Дядя Паша сказал, что она пошла… в церковь!
– Это надо обдумать… чудно… но мозги не работают, есть хочу!
– Колбасу будешь? А еще Маруська мне щей наварила.
– Ставь щи! И колбасу тащи.
Отвалившись от тарелки, я сказала:
– Самое главное для меня все-таки не ее внезапно проявившаяся религиозность, а твое семейное положение. Дядя Паша, мы с тобой 16 лет соседи. Но Марусю я люблю не меньше. У вас что, по второму кругу семейная жизнь начинается? Ты понимаешь, чем это ей грозит?
– Понимаю, Наташенька. Бабка твоя меня всё на непостоянство ругала. Я не знаю, что у нас. Когда она ушла, я рад был, а теперь я без нее скучаю. У нас нет ничего, ты не думай. У нее же есть кто-то?
Глядел он тревожно. Ага, а вот не скажу!
– Если вы никто друг другу, значит, ни к чему нам это обсуждать. Если что-то есть, наверное, это стабильнее, чем с тобой.
У дяди Паши губы дрогнули обиженно:
– Спасибо, Наташенька. Я думал, мы с тобой не чужие…
– Дядя Паша, – я обняла его. – У тебя душевные терзания, а у нее ни кола, ни двора. Знаешь, где она живет? На дачном участке в гараже. Мужик, у которого она в доме убирается, пустил. И это большая удача! Сойдетесь вы еще на полгода, а потом ей куда?
– Старый я уже, Наташенька. Ты знаешь, что я пенсию оформляю?
– Господи, это же десятого. И ты молчишь? А как же юбилейное застолье?
За разговором мы не услышали, как зашли Любовь Михайловна с Марусей.
– Мы ей молебен во здравие, а она с Пашкой обнимается и выпить собирается! – зашумела с порога соседка.
– Любовь Михайловна, ему десятого шестьдесят будет! А он молчал!
– Я вас в ресторан приглашу… коллегам в подсобке поляну накрою, там женщины все оформят, а вас, самых близких, в ресторан. Коля-электрик, Степанида из девятой квартиры и нас четверо.
– Ерунду ты, Пашка, говоришь. Кому удобно будет в твоем ресторане? Нам со Стешкой, старухам, или Коле-электрику? Да из нас в рестораны только Наташа ходит, и не скажу, что часто.
– А что делать? Дома будет не торжественно.
– Давайте пикник устроим, – сказала Маруся. – Устроимся на природе, будем шашлыки жарить.
– А вдруг дождь?