– А вы возьмите меня с собой, и я не дам вам заблудиться, – весело сказала я.
– Садитесь. Только у нас тут надгробие. Не напрягает?
– Нет.
Я устроилась на заднем сидении, и мы за час доехали до поворота на Утятин.
– А в Утятине вам куда?
Трое мужчин оказались иногородними, которые выполняли поручение матери одного из них установить памятник на могиле ее сестры. Поэтому они собирались сразу выполнить работу и, не заезжая в город, вернуться домой.
– А место знаете?
– Вот, мама план нарисовала.
Я посмотрела на бумажку и сказала:
– Это рядом с мемориальным. Сейчас будет поворот направо, надо ехать через новое кладбище, а то ворота старого открывают только для похоронных процессий.
– Как же вы?
– Нормально. Зайду на дедушкину могилу и выйду в калитку.
Я пересела вперед и указывала водителю дорогу. Когда мы выехали к мемориальному и остановились у искомого захоронения, водитель сказал:
– Какое вам спасибо! Сами никогда бы не нашли.
– Ребята, я в автобусе сумку на время оставлю, ладно? У меня тут дедушка похоронен метрах в двадцати.
Вышла и побрела в сторону дедушкиной могилы. После душного, нагретого солнцем автобуса в тени кладбищенских деревьев казалось прохладно, хотя день был жарким. Я села на скамейку и скинула туфли, вытянув ноги на густой сочной траве.
Какая неудачная фотография на памятнике! Я помню дедушку сердитым, помню его веселым, но таким надутым я его не видела. Это фото с какого-то документа, не то паспорта, не то партбилета. А лет-то ему было… до шестидесяти не дожил! Скоро старшие дочки его догонят.
– Тусь, что это у тебя на шее болтается? – услышала я.
Повернулась – Митрохин.
– Да так, фамильная реликвия.
– Ты носи эту реликвию, чтобы не видно было. Нечего слабых соблазнять.
– Ладно, не буду. Сам-то как?
– Да видишь…
Скрипнула скамейка под мощным телом севшего на нее Митрохина.
– Тусь, ты жизнью своей довольна?
– А чего? Живу…
– Не слышу энтузиазма в голосе.
– Да понимаешь… без работы я.
– Это ерунда. А вот семья…
– Да не нужна она мне!
– Не свисти! Всем нужна, а тебе не нужна! Хоть бы ребенка завела, что ли…
– Ты же меня навещал в психушке?
– Это была истерия. Ничего страшного. Перегрузили детскую психику, вот и возникла реакция. Я тебя уверяю, будешь заботиться о ребенке, сразу и к работе отношение изменится. Я вот и то сына имею, хоть и незаконного. Правда, кровь дурная.
Еще Троха будет меня семейным ценностям учить! Сам-то!
– Пойду Валеру навещу…
– Я тебя немного провожу.
Да? А я рассчитывала, что он меня до дома довезет. Наверное, без машины, иначе бы предложил.
– Как с бабушкой будешь общаться?
– Да обычно. Обниму и поцелую.
– Вот это правильно. Твоим близким еще понадобится твоя помощь. И сыну моему. Не растеряйся в трудную минуту!
Не попрощавшись, на развилке он свернул на тропинку, ведущую наверх. Я некоторое время растерянно смотрела ему вслед, потом встряхнулась и пошла к Валериной могиле. Странный у нас получился разговор. При последней нашей встрече он был какой-то пришибленный и виноватый, а сейчас вроде бы получил право меня поучать.
Когда я выходила из кладбищенских ворот, подошел Васильевский автобус. Так что через десять минут я уже сворачивала на Банную. Как все улицы, расходившиеся от площади, бывшей самой высокой частью города, она шла вниз, поэтому идти к дому было легко. Открывая калитку, я увидела, что на скамейке у дома сидят Людмила и Павел Алексеевич, но даже не успела удивиться, что мне не сообщили об их приезде, как на меня набросилось что-то грязное, мокрое и визжащее.
– Здравствуйте все! Сашка-племяшка! Ты что, домой уезжать собралась?
– Почему?
– Набрала на память родной землицы. Домой приедешь – отскребешь и на память в платочек завяжешь.
– В платочек не завяжешь. На ней её столько, что можно все цветы в доме пересадить, – сказала выходящая из-за угла бабушка.
– Я знаю, вы шутите! Да помоюсь я сейчас, ладно! – засмеялась Саша.
– Вот только домой не заходи, – одной рукой удерживая девочку, а другой обнимая бабушку, сказала я. – Ба, мы в душ. Кинь нам что-нибудь Сашке после бани одеть.
Вытащила из сумки пакет с халатом и прочие мелочи и кинула ее на крыльцо. Вышла Тоня, на ходу вытирая руки о фартук, подхватила сумку и сказала:
– Ты с нами в вашей бывшей комнате, не возражаешь?
– У нас отличная компания, – подхватила Сашенька.
– Только невыносимо грязная, – сказала я, и, взяв ее под мышку, потащила в летний душ.