Он лежал на газоне, раскинув руки. Я встала на колени и пыталась нащупать пульс, но ничего не слышала. Стоявший рядом мужик сбивчиво объяснял, что все было по правилам техники безопасности, место работы обнесено полосатой лентой, но пацан бежал, будто кто-то за ним гнался, перескочил через ленту, и тут как раз дерево свалилось, а провод упал прямо на пацана. А они быстро все сделали: провод с пацана сдернули, Юрка электричество отключил.
– Мужик, заткнись, я сердца не слышу!
Но он как заведенный продолжал бубнить, что они сердце послушали, «скорую» вызвали, а Юрку к Бобровским послали, там Васильич квасит. Вот он, Васильич, ты не думай, он очень хороший терапевт.
Рядом присел на корточки очень пьяный мужик, прислонил пальцы к шее Жорика и сказал:
– Нет пульса. А «скорой» придется от площади пешком идти. Сколько прошло, Саныч, только точно?
– Ну, мало, может две минуты!
– Ничего себе мало… придется тычком, – и поднял руку.
Я перехватила ее и сказала:
– Сломаете ребра. Три года после химиотерапии и глюкокортикостероидных гормонов.
– Да, кости могут быть хрупкими. Уступи-ка место, попробую массаж.
– Лучше я, а вы пульс контролируйте, – и воткнула пальцы в подключичные впадины. Он что-то начал говорить, но я гаркнула. – Ну!
Закрыв глаза, я молила свое сердце, чтобы оно стучало, как молот. В груди образовался ком, который мешал дышать. Я кашлянула, и в ответ услышала кашель Жорика. Он дернулся у меня под руками. С воем подлетела Людмила, оттолкнула меня и вцепилась в сына.
– Нет пульса! – завопил пьяный терапевт, вскочил и попытался оторвать Людмилу от Жорика. Где там! Тогда он с силой ударил ее и заорал. – Уберите эту бабу, а то я ее убью! Давай, милая, включай его, а то помрет!
Я снова ухватилась за брата. И сразу почувствовала, как появился пульс в кончиках пальцев. Рядом уже присела женщина в белом халате и открывала свой чемоданчик, а врач перечислял, что ей колоть, слушал в фонендоскоп и приговаривал:
– А брадикардия-то почему такая?
– Это моя. Когда его сердце начнет работать, это будет как перебои.
– Черт! Первый раз такое наблюдаю! Вот! Включилось!
Если в случае с Ирочкой я ничего не понимала, то сейчас было по-другому. Я почувствовала тошноту и почему-то сразу поняла, что она не моя, и скомандовала:
– Переверните на бок! Его сейчас вырвет!
– Только рук не отрывай, – сказал Васильич и легко повернул не хилого, в общем-то, мальчика.
В правом виске возникла острая боль, словно в него что-то острое вонзилось. Не понимая, откуда эта боль, я дергала головой. Вдруг что-то гладкое и прохладное заскользило по щеке, и боль прекратилась. Я увидела, что Сашенька приподняла голову Жорика и подпихнула под нее свою любимую подушечку в шелковой наволочке с дивана. Значит, когда врач перевернул его на бок, под голову попал острый камень.
– Спасибо, солнышко, – сказала я. – Погладь Жорика по щеке, – почувствовать ее пальцы на своей щеке, в то же время наблюдая, что гладит она Жорика, было странно и страшно. Поэтому я поспешно скомандовала. – А теперь пулей принеси кружку холодной водички!
Сердце брата по-прежнему билось неровно. Когда к моей спине прислонилась Сашенька и спросила, кому дать воду, я сказала:
– Дай мне попить… а теперь платочек намочи и оботри лицо Жорику и мне… а теперь положи мне руки на плечи… ниже!
Как же застрекотало наше общее сердце! Брат открыл глаза.
– Жор, ты говорить можешь?
– Да, – хрипло ответил он.
– Тогда молчи, – скомандовала я, и все засмеялись. – Сашенька, быстро отошла к прабабушке!
Я не видела, но почувствовала, что бабушка схватила Сашу и оттащила от меня.
– Не плачь, солнышко, – сказала я. – Я тебе разрешаю мое колечко поносить.
– Прямо сейчас? – плачущим голосом спросила девочка.
– Ага, – ответила я и услышала шлепанье сандалий по тротуару.
– Заметь, она не спросила, где оно лежит, – веселым голосом сказала бабушка. – Ну, проныра!
– Жора, я сейчас буду поднимать руки. Не молчи, говори, что чувствуешь. Вот, снимаю справа.
– Дышать… тяжело…
– Ничего, дыши. Как?
– Если сесть, наверное, будет легче.
– Нет, милый, лежи. Так, отпускаю!
С хрипом, но он продолжал дышать. Женщина в белом халате спросила:
– Ну что, понесем в машину? Боря носилки приволок.
– А зачем? – сказала я. – Несите в дом.
– Ну, как же. После удара током надо хотя бы электролиты…
– Надо, так прокапаем. Но сердце пока не очень.
– Тем более в реанимацию надо.
– Лучше в дом. Бабушка, позвони тете Шуре, сможет она с Жориком посидеть?
– Дело говоришь! – сказал пьяный терапевт. – Александра Анисимовна – это вам стопроцентная гарантия. Вот, забей мой телефон, я тут напротив отдыхаю. А через час сам подойду, посмотрю, что и как.