– Где она была? – спросила бабушка.
– На дверной ручке висела!
– Лёлька, – сказала уверенно бабушка и скомандовала нам. – Ну-ка, живо одеваться и за стол!
Когда я открыла входную дверь, то сразу поняла, что дома никого нет. Бросила вещи в комнате и зашла на кухню. Что за черт? Плита залита, на столах грудится посуда. Обычно Любовь Михайловна такого не допускает, она и дяде Паше пистон бы вставила. Что случилось?
Я уже порог домывала, когда увидела поднимающегося по лестнице дядю Пашу:
– Наташа приехала! А у нас несчастье…
– Что?!
– У Михалны инфаркт. Вот… ходил…
– Кто с ней?
– Ночью была Маруся. Меня надолго не пускают, что там, мужик же. Посидел пару часов, а сейчас Инка пришла.
– Я побегу!
– Нет, лучше, если ты попозже.
– Тогда я в ночь сегодня пойду.
Перед дежурством пообщалась с палатным врачом. Инфаркт был обширным, состояние тяжелое. Да и возраст…
Зашла в палату, поздоровалась с Инкой, проводила ее, присела рядом с соседкой. Какая-то она стала маленькая и на себя непохожая. Взяла ее руки. Холодные и расслабленные какие-то.
– Только не говорите ничего! Теперь я с вами.
Любовь Михайловна слабо улыбнулась, чуть заметно пожала мне руку и закрыла глаза.
– Ты кто ей? Племянница? – спросила шустрая соседка по палате, кругленькая и краснощекая, на сердечницу не похожая.
– Соседка.
– Чтой-то ходят и ходят соседи к ней. Квартиру, что ли, подписать обещалась, или богатая очень?
– Очень богатая.
– А на вид не скажешь… сколько же у нее добра, а?
– Грамм 250.
– Чего?
– Золота.
– Прямо дома?
– Зачем? С собой.
– Где?!
Я положила руку ей на сердце, и почувствовала, как будто мне в грудь залили кипяток. Неужели я чувствую ее состояние? Но тогда я и помочь ей смогу. С трудом я заставила себя не показать своего смятения и сдавленным голосом сказала:
– А сердце у нее золотое.
– Да тьфу на вас!
Краснощекая выкатилась из палаты. А Любовь Михайловна тихо прошелестела мне:
– Не надо… ночью…
– Всё-всё!
Значит, она поняла, что я начала лечить? Ничего себе!
Когда все уснули, я попробовала положить руки ей на плечи. Нет, не то! И я положила руку на область сердца. Сразу почувствовала боль. Господи, как она это терпит! Мысленно представляю, как выглядит сердце, как гонит оно кровь по телу. Не очень я это знаю, надо было хоть школьный учебник почитать. Ладно, все равно это колдовство, а не наука, не стоит заморачиваться!
Уйдя целиком в состояние борьбы с болью, я не замечала, как текло время. Когда щелкнула дверь палаты, я с удивлением обнаружила, что уже светает, Любовь Михайловна спит, а в палату входит Маруся:
– Ну, как?
– Кажется, неплохо…
Маруся наклонилась над соседкой и сказала:
– Слава богу, спит. Ты иди, Наташа, там гости у тебя. Родительница приехала с мужем. С обеда меня Инна сменит.
– Ладно. Мне удобнее в ночь. А ты у меня в комнате ночуй. Ключ от Светиной, наверное, уже Александре отдала?
Дома на меня налетела родительница с претензиями по поводу того, что я всем на свете ключ от комнаты даю.
– Как же вам не дать, вы же родственники, – пробормотала я и двинулась к своей комнате, но дядя Паша взял меня за плечи и повел на кухню: «Пойдем, Наташенька, позавтракаем».
Помню еще, что слышала, засыпая, чей-то знакомый голос за дверью, но вырубилась, так и не поняв, чей он. Проснулась уже во второй половине дня. Лень было вставать. Сейчас Александра налетит с претензиями и поучениями. Стала вспоминать, как добралась до дома. На завтрак ела дежурное дяди Пашино блюдо: жареную колбасу с яичницей. А потом он довел меня до комнаты и велел запереться: «Я выходить буду, а все будут к тебе ломиться». И точно, только я стала засыпать, кто-то разговаривал под дверью. Кто? Не узнала.
Встала и, зевая, вышла в коридор. Дядя Паша оказался дома. Он объяснил, что взял отпуск: «Все равно делать ничего не могу». А кто приходил утром? «Аллигатор». Кто? «Ну, Яков этот, который первый этаж перекупил, а теперь еще и половину четвертого».
– Да не половину, одну квартиру.
– А ты не знаешь? Он еще одну рядом прикупил, теперь еврейский ремонт делает. Он все время про тебя спрашивал, пока ты в отпуске была. Говорит, посоветоваться хочет.
– Ой, не до него теперь!
– Я ему так и сказал. Он предложил сиделку нанять, а я ему сказал: вдруг Михална помрет да на чужих руках! Нет, девчонки мои не согласятся.
– Правильно, дядя Паша!
На удивление вечером Александра и Алексей Иванович вполне мирно поужинали со мной, и Александра очень разумно попросила моего совета, может ли она оставить внучку в Утятине еще на две недели: