Роберт охрип. Доктор Кеан, неподвижный как изваяние, смотрел на него.
— В тишине они почти неслышно жужжали.
Мужчины молчали. По Хаф-Мун-стрит проехал автомобиль, и вновь все затихло. Часы пробили половину первого. Заговорил доктор Кеан:
— Что-то еще?
— Да, сэр. Я вцепился в подлокотники, почувствовав, что, если не найду под руками поддержки, сойду с ума. До моего левого запястья, — он взглянул на упомянутое место почти с отвращением, — дотронулось что-то волосатое и невыразимо противное. Просто легко коснулось, и даже это было слишком. Мне стыдно признаться, сэр, но я завизжал, завопил, как истеричка, а потом побежал! Я убегал из собственной квартиры, схватив пальто и шляпу, халат же бросил на пол!
Он повернулся и поставил оба локтя на каминную полку, закрыв лицо ладонями.
— Выпей-ка еще, — сказал доктор Кеан. — Ты ведь сегодня был у Энтони Феррары? Как он принял тебя?
— Да, расскажу вам и об этом, — продолжил Роберт, наливая содовую в бокал. — Туда ходит Майра.
— Куда? К нему на квартиру?
— Да.
Доктор Кеан опять зашагал по комнате.
— Не удивлен, — произнес он. — Ее с детства учили относиться к нему, как к брату. И все же необходимо положить этому конец. Как ты об этом узнал?
Роберт Кеан рассказал отцу о событиях утра, подробно описав жилище Феррары, что доказывало, какое сильное и даже неизгладимое впечатление произвели на молодого человека все увиденные там странности. В заключение он сказал:
— И все же я задаюсь одним и тем же вопросом, что здесь, что в Оксфорде. Кто такой Энтони Феррара? Где сэр Майкл нашел его? Что за женщина дала жизнь такому сыну?
— Перестань, мальчишка! — закричал доктор Кеан.
Роберт вздрогнул и посмотрел на отца.
— Роб, ты в опасности. Не буду от тебя этого скрывать. Майра Дюкен Ферраре не родня, поэтому, раз ей достается наследство от сэра Майкла, определенная доля должна отойти и Энтони. Ты, сам того не желая, становишься на пути! Это плохо, мальчик мой, но давай-ка со всем разберемся, пока ты еще не набедокурил.
Он взял черную вересковую трубку со стола и начал ее набивать, не прекращая свои наставления:
— Что касается твоего следующего шага, то здесь все однозначно. Ты возвращаешься к себе на квартиру.
— Как?
— Даже не спорь, Роб. На тебя было совершено нападение, и только ты сумеешь его отразить. Если ты съедешь оттуда, на тебя нападут здесь. В данный момент удар строго локализован. Такие вещи происходят по определенным законам, столь же непререкаемым, как законы природы. Один из них гласит: силы тьмы, как их принято называть, не могут победить силу Воли. Помимо Бога, только Воля является высшей сущностью Вселенной. Сопротивляйся! Ты обязан бороться или проиграешь!
— Что вы имеете в виду, сэр?
— Я предполагаю, что тебе грозит сумасшествие или что-то похуже. Если отступишь, ты пропал. Возвращайся к себе на квартиру. Найди врага, вымани на свет и уничтожь! Есть два возможных объяснения наблюдаемому феномену, но сложно утверждать что-то наверняка. В обоих случаях нельзя недооценивать опасность, пусть она и имеет разную природу. Тем не менее, я предполагаю, что эти жуткие тени возможно развеять одной силой мысли. Скорее всего, сегодня ночью они больше тебя не потревожат, но когда они вернутся, не прячься! У тебя уже есть товарищ, лучше которого не найти, — Марк Твен! Относись к своим гостям, как он отнесся бы к ним, то есть как к плохой шутке. Как только все начнется опять, позвони мне. Днем ли, ночью ли — все равно. Сам же я в рабочие часы в больнице, а в остальное время буду ждать дома. Набери мой номер, сразу как попадешь домой, а потом с утра, когда встанешь. И можешь полностью рассчитывать на мою активную помощь завтра ночью.
— Активную, сэр?
— Именно, Роб. Следующее появление пятен будет последним. Спокойной ночи! Помни, тебе следует поднять трубку, и ты сразу поймешь, что не одинок в своей борьбе.
Роберт взял еще одну сигару, зажег ее, допил виски и расправил плечи.
— Спокойной ночи, сэр, — сказал он. — В третий раз я не сбегу!
Когда дверь закрылась за спиной Роберта, доктор Кеан продолжил свое беспокойное хождение по библиотеке. Он дал совет, достойный древнего римлянина, отправив сына в одиночку против настоящей и, возможно, смертельной угрозы. Это был единственный способ спасти свое дитя, но на душе легче не становилось. Столкновение будет последним: Роберт сказал, что не отступится, а он всегда был верен слову.