— Однако, — спокойно продолжил доктор, — вампирские черты он унаследовал от колдуньи Мирзы. Расскажете?
Глаза лорда лихорадочно сверкнули.
— Откуда вы знаете, что она была колдуньей? — сипло спросил он. — Это тоже семейная тайна.
— И останется ею, — заверил Кеан. — Но мои исследования завели меня далеко; я знаю, что Мирза, жена третьего барона Лэшмора, при жизни практиковала черную магию, а после смерти также обратилась в упыря. Муж застал ее во время одного из богопротивных деяний и отсек ей голову. Он долго ее подозревал и не только сохранил рождение сына в секрете, но и изолировал его от матери. Второй брак оказался бездетным, и сын Мирзы стал бароном Лэшмором, а после смерти, как и мать, превратился в вампира. Лорд Лэшмор, проклятие рода Дунов не исчезнет, пока его источник, еврейку из Польши, не постигнет та же участь, что и ее сына!
— Доктор, мы не знаем, где муж спрятал тело. Он умер, не раскрыв тайны. Вы полагаете, что вся эта чертовщина может повториться? Боже мой! Вы сводите меня с ума.
— Я не считаю, что спустя несколько поколений, не затронутых проклятьем, вы вдруг станете вампиром, но я думаю, что дух, нечистый и кровожадный дух женщины-вампира, по-прежнему бродит по земле. Сын был освобожден, и, кажется, вместе с ним ушло и родовое проклятье, однако его мать не освободили. Тело было обезглавлено, но душа упыря никуда не денется, пока не будет исполнен древний ритуал.
Лорд Лэшмор провел рукой по глазам.
— Я вас не очень понимаю, доктор Кеан. Не объясните?
— Я полагаю, призрак Мирзы все еще бродит по миру и одержим желанием, постоянным и чрезвычайно сильным, вновь воплотиться в человеческом теле. Именно такие неприкаянные души, лорд, и делают занятия спиритуализмом столь опасными. В определенных условиях такой дух все же может вселиться в человека.
— Вы считаете, что ее привидение все еще…
— Нельзя исключать вероятности, что она преследует своих потомков. Помнится, в замке Дун есть поверье, что, когда кто-то рождается или умирает там, можно услышать издевательский женский смех?
— Я сам его слышал в ночь, когда мне перешел титул.
— И смеется именно призрак той, что при жизни была известна как Мирза, леди Лэшмор!
— Но…
— Ее возможно заставить подчиняться.
— Как?
— С помощью колдовства, и некоторые люди не гнушаются этим. Конечно, воплощение плана таит множество опасностей.
— Догадываюсь, что вы, доктор Кеан, выслушав мою историю, уже понимаете, что следует предпринять.
— Вполне. Но мне нужны доказательства, поэтому я должен сегодня вечером осмотреть ваш дом. Можно ли прийти под предлогом визита к леди Лэшмор?
Аристократ внимательно смотрел на собеседника.
— В доме есть кто-то, способный усмотреть неладное в вашем посещении? — догадался он.
— Да. Назначим встречу на девять?
— Почему бы вам не прийти к ужину?
— Спасибо за приглашение, но думаю, мне лучше навестить вас чуть позже.
В тот вечер доктор Кеан с сыном ужинали на Хаф-Мун- стрит.
— Сегодня столкнулся с Энтони Феррарой на Риджент- стрит, — сказал Роберт. — И был рад его видеть.
Доктор удивленно поднял брови и спросил:
— Неужели?
— Ну, я опасался, что он уехал из Лондона.
— Нанести визит Майре Дюкен в Ивернессе?
— Меня бы это не удивило.
— Меня тоже, Роб, но думаю, в данный момент он преследует другую добычу.
Роберт Кеан взглянул на отца.
— Леди Лэшмор… — начал он.
— Ну? — нетерпеливо вставил доктор.
— Один из пронырливых репортеров, живущих скандалами, прислал в «Плэнет» заметку, намекающую на связь Феррары с леди Лэшмор. Конечно, мы такое не напечатали — не к тем обратился, но когда я встретил Феррару сегодня, с ним была именно леди Лэшмор.
— И что из этого следует?
— Вроде бы ничего: лорд Лэшмор, кажется, проживет дольше Энтони, который сегодня показался мне бледнее обычного.
— Ты думаешь, что Феррара охотится за состоянием?
— Безусловно.
— Леди Лэшмор выглядела здоровой?
— Совершенно.
— Вот как!
Повисла тишина, потом Роберт продолжил:
— Энтони Феррара представляет собой угрозу обществу. Когда я вижу змеиный взгляд его черных глаз и думаю о том, что он пытался сделать, что уже сотворил, весь закипаю. Грустно и смешно, оттого что в нашем сегодняшнем всезнании мы отринули единственный закон, способный покарать его! Его не потерпели бы в Древнем Вавилоне и, возможно, сожгли бы при Карле Втором, а в премудром двадцатом веке он разгуливает по Риджент-стрит с известной великосветской красавицей и смеется прямо в лицо человеку, которого пытался убить!