— Говорят, сэр, — понизил голос хиромант, — что идет что-то очень злое. Не такое, как я, — он ткнул в грудь длинным смуглым пальцем. — Не такое, как он, ваш друг, — он стукнул Сайма по колену. — Не такое, как вы, — он показал
на Кеана. — Не человек, хотя похож на человека! Без отца и матери…
Сайм подсказал:
— Это дух?
Предсказатель отрицательно покачал головой.
— Говорят, сэр, не дух, а человек, но не такой, как другие. Очень, очень плохой человек, которого давным-давно великий царь, именуемый вами мудрым…
— Соломон? — предположил Сайм.
— Да, да, Сулейман! Которого он, когда изгонял демонов с земли, не нашел.
— Проглядел? — вставил Сайм.
— Да, да, проглядел! Очень плохой человек, джентльмены. Говорят, он пришел в Египет. Пришел не с моря, а через великую пустыню…
— Ливийскую пустыню? — вновь вмешался Сайм.
Хиромант затряс головой, подбирая слова.
— Аравийскую пустыню?
— Нет, нет. Много дальше, там, в Африке, — он выразительно замахал длинными руками, — далеко, дальше Судана.
— Через Сахару? — догадался Сайм.
— Да, да, через Сахару! Пересек Сахару и пришел в Хартум.
— Как он туда попал? — спросил Кеан.
Индиец пожал плечами.
— Не могу сказать, но потом он пришел в Вади-Халь- фу, после в Асуан, а из Асуана в Луксор! Вчера один знакомый египтянин сказал мне, что хамсин уже в Файюме. Значит, злой человек там и принес горячий ветер с собой.
Индиец так разволновался, что рядом остановились двое американцев послушать его.
— Сегодня вечером или завтра, — озираясь, шептал хиромант, словно подозревая, что их подслушивают, — он будет здесь, в Каире, и принесет палящее дыхание пустыни — ветер скорпионов.
Он встал, льстиво улыбаясь, и атмосфера тайны, окутывающая рассказ, развеялась. Работа сделана — он ждет оплаты. Сайм протянул ему пять пиастров, и предсказатель, кланяясь, удалился.
— Знаешь, Сайм, — заговорил Кеан, рассеянно проводив взглядом спустившегося по покрытым ковром ступеням и растворившегося в толпе индийца, — знаешь, если человек, любой человек, воспользуется волной предрассудков, прокатившейся сейчас по Египту, если он сможет сконцентрировать ее энергию на себе, не думаешь ли ты, что он будет способен выйти за пределы обычного и творить невероятное?
— Но каким образом ты предлагаешь сфокусировать эту волну на конкретном человеке?
— Я же просто высказываю мысль, Сайм. Просто вижу такую возможность…
— А по-моему, нам пора прекращать нести всякую чепуху, — отрезал Сайм. — Надо переодеться к ужину. Сегодня вечером карнавал, будет весело. Давай-ка лучше сконцентрируемся на еще одной порции виски с содовой.
Глава XII. Маска Сета
Усеянное звездами египетское небо куполом распростерлось над вершинами пальм, среди раскидистых ветвей мерцали красные лампочки; у каждого поворота извилистых тропок стояли светильники, длинные гирлянды бумажных фонариков колыхались от мягких прикосновений ветерка. В центре этого зачарованного сада искрящаяся струя фонтана била ввысь, а потом падала, осыпая бриллиантовыми каплями мраморное обиталище золотых карпов. Шорох бесчисленных ног по песку дорожек, неумолчный гул голосов и взрывы громкого смеха мешались с мелодиями, которые играл военный оркестр, скрытый от глаз увитой цветами беседкой.
То там, то тут по ярко освещенным лужайкам и затененным аллейкам фланировали удивительно одетые люди: шейхи в развевающихся мантиях, драгоманы, не говорящие по-арабски, султаны и древнеегипетские жрецы, идущие об руку друг с другом; фиванские танцовщицы, наложницы из гаремов в шелковых шароварах и в красных туфлях на высоких каблуках; Семирамиды и Клеопатры, гейши и цыганки — все смешались, словно стеклышки в гигантском калейдоскопе. Землю устилал толстый шуршащий ковер конфетти; девушки с криками убегали от преследующих их весельчаков, вооруженных пригоршнями крошечных бумажных дисков. Сквозь толпу промаршировал, наигрывая на волынках, шотландский полк — килты смотрелись особенно неуместно посреди восточной феерии. В отеле, где горели цветные лампы, кружился хоровод теней — в холле гремел бал.
— Какая громадная толпа, — сказал Сайм. — И это почти под конец сезона!
Перед друзьями остановились три девушки, облаченные в шелка и полупрозрачные белые яшмаки. Мелькнули блестящие перстни — и Кеан чуть не задохнулся под ливнем конфетти, попавшим в глаза, ноздри, уши и даже в рот. Проказницы с визгом бросились прочь от жаждущих мести жертв: Сайм погнался сразу за двумя, Кеан преследовал третью. В буйстве маскарада забылось все, осталось лишь сумасшествие, заразительное безумие карнавальной ночи. Ловкая беглянка металась среди странно одетых фигур. Несколько раз он догонял ее, но она вновь и вновь ускользала.