— Когда мы покинули лагерь у пирамиды в Медуме, Али Мохаммед остался там с группой рабочих, чтобы кое-что завершить. Человек он довольно бесстрастный, не знает страха и ничего не боится. Но вчера ночью в лагере, точнее в бывшем лагере, произошло нечто, перепугавшее даже храброго Али.
Роберт кивнул, не отрывая взгляда от рассказчика. Сайм продолжал:
— Вход в пирамиду…
— Один из входов, — поправил доктор, чуть улыбнувшись.
— В пирамиде только один вход, — настоял Сайм.
Брюс махнул рукой со словами:
— Продолжайте. Обсудим эти археологические нюансы позже.
Сайм бросил на доктора утомленный взгляд и, воздержавшись от замечаний, возобновил рассказ:
— Лагерь располагался на спуске сразу под единственно известным входом в пирамиду в Медуме, можно сказать, лежал в тени постройки. Недалеко оттуда находятся тумулусы, древние захоронения, и дела, связанные именно с ними, заставили Али Мохаммеда задержаться в этой части Файюма. Он говорит, что около десяти вечера его разбудил необычный звук, точнее, звуки. Он вышел из палатки и посмотрел на пирамиду. Вход был прямо перед ним, где-то в пятидесяти или шестидесяти ярдах выше, но серебристый свет луны делал видимость почти идеальной. Поэтому он заметил, что из пирамиды вылетела целая стая летучих мышей.
— Летучих мышей! — повторил Роберт.
— Да. В пирамиде, разумеется, обитает небольшая колония летучих мышей, но они не охотятся стаями; именно потому Али Мохаммед так удивился — он никогда не видел подобного. Он отлично слышал хор их криков. Но он поверить не мог, что это они разбудили его, а также еще с десяток рабочих в лагере, уже стоявших рядом и смотревших в сторону пирамиды.
Ночи в Файюме необычайно спокойны. Ничто не нарушает полнейшую тишину, кроме воя шакалов, лая деревенских собак и прочих немногочисленных звуков, к которым быстро привыкаешь.
И в этом безмолвии хлопанье крыльев, издаваемое армией летучих мышей, было подобно взрыву. Некоторые рабочие еще толком не проснулись, но большинство выглядели очень напуганными. И вот они начали обсуждать, что же на самом деле их разбудило. Все пришли к выводу, что проснулись от страшного крика — предсмертного вопля женщины.
Сайм замолчал, поглядывая на собеседников, а на его невозмутимом лице показались признаки волнения.
— Продолжай же, — попросил Роберт.
Сайм не спеша продолжил:
— Мыши разлетались в разных направлениях, но охватившая лагерь паника не стихала. Али Мохаммед признался, что и сам ощутил приступ страха — об этом такие, как он, обычно предпочитают молчать. Только вообразите: стоят люди, смотрят друг на друга, постоянно оглядываясь на вход в гробницу. А потом до них донесся запах, и это стало последней каплей — все бросились бежать из лагеря…
— Запах? Какой запах? — занервничал Роберт.
Доктор Кеан развернулся в кресле и в упор посмотрел
на сына.
— Запах Аида, мальчик мой! — мрачно заметил он и вновь отвернулся.
Заговорил Сайм:
— Естественно, я не знаю подробностей, но только что- то по-настоящему страшное могло так перепугать египтянина! Стояло безветрие, но вонь волной нахлынула на них, словно принесенная горячим хамсином.
— Ветер был действительно горячим?
— Сложно сказать. Али Мохаммед уверяет, что дул он прямо из входа в пирамиду. И толпа ринулась прочь явно не из отвращения, а от неприкрытого животного страха. Рабочие, не останавливаясь и не оглядываясь, добежали до ближайшей железнодорожной станции в Рекке.
Все опять помолчали.
— Это случилось минувшей ночью? — спросил Роберт.
Отец кивнул.
— Этот человек приехал первым же поездом из Васты, — сказал он. — Нам тоже нельзя попусту тратить время!
Сайм уставился на него.
— Не понимаю…
— У меня есть цель, — спокойно объяснил доктор. — Я должен уничтожить, растоптать, как поганую тварь, одно существо — не могу назвать его человеком — Энтони Феррару. Мне кажется, Сайм, что вы с нами заодно.
Сайм, нахмурившись, барабанил пальцами по столу и исподлобья смотрел то на одного, то на другого Кеана.
— Своими собственными глазами, — проговорил он, — я видел ту таинственную трагедию, которая привела вас, доктор, в Египет, и в какой-то мере я разделяю ваше мнение относительно Феррары. Вы ведь не знаете, где он?
— Со времени отъезда из Порт-Саида, — ответил доктор, — я ничего о нем не слышал, но леди Лэшмор, подруга — и невинная жертва, сохрани ее Господь! — Феррары в Лондоне, уехала после того, как провела день в каирской «Семирамиде». Но куда?