— До заката не доберемся!
— Нет, — ответил доктор, поворачиваясь в седле, — но это не столь важно. Внутри пирамиды разница между днем и ночью не имеет значения.
Они миновали деревянный мостик и теперь направлялись непосредственно к огромным руинам по другую сторону насыпи. Все молчали, а Роберт глубоко задумался и вдруг сказал:
— Могу согласиться, что Энтони Феррара действительно посетил это место прошлой ночью, хотя я не совсем понимаю все ваши аргументы. Почему вы думаете, что он все еще там?
— Суть такова, — не торопясь, объяснил отец, — дело, по которому он здесь, требует двух суток. Больше ничего не добавлю, ведь, если ошибусь или не смогу предоставить доказательств и поспешу поделиться с тобой своими подозрениями, ты несомненно сочтешь меня безумцем.
Путь на ослах от Рекки до пирамиды в Медуме занимает по меньшей мере полтора часа, и экспедиция выбралась за пределы обрабатываемых земель и оказалась среди песков пустыни не раньше, чем заходящее солнце исчезло в сиреневых тенях египетской ночи. Грандиозная гранитная постройка, бледно-желтая в свете луны и оранжевая в лучах солнца, уже обрела свои внушительные размеры и теперь казалась огромной квадратной башней, возвышающейся, если брать вместе с песчаной насыпью, на добрую сотню метров над пустыней.
На свете нет ничего более восхитительного, чем оказаться ночью, в полном одиночестве, в тени пирамид, созданных неизвестно кем, как и с какими целями; несмотря на весь апломб современных исследователей, эти невероятные строения так и остаются неразрешимой загадкой таинственного народа.
Ни Сайм, ни Али Мохаммед, натуры чрезвычайно сдержанные, не могли ощутить все нюансы впечатлений, производимых этим зрелищем на людей с более тонкой психической организацией, чья душа трепещет, когда они попадают в такие места. Но доктор Кеан и Роберт, каждый по-своему, чувствовали исходящее от этого святилища древних времен дыхание прошлого.
Великое молчание пустыни — ни в одном уголке мира не бывает так тихо; одиночество безводного океана, которое невозможно просто вообразить — только испытать; легенды об освященном веками здании, выросшие на благодатной почве местной истории; и наконец связь древнего храма с тайными знаниями, магией, безбожными занятиями Энтони Феррары — все это вместе наполняло наших героев сверхъестественным ужасом и требовало от них предельного мужества.
— Что теперь? — спросил Сайм, выбираясь из седла.
— Отведем ослов наверх, — ответил доктор Кеан. — Там есть гранитные блоки, и можно привязать животных.
Отряд молча начал утомительное восхождение по узкой тропе к вершине насыпи, пока, поднявшись метров на тридцать над пустыней, не добрался до стены величественной постройки. Здесь путешественники оставили ослов.
— Мы с Саймом, — спокойно распорядился доктор, — войдем в пирамиду.
— Но… — попытался возразить сын.
— Даже если не принимать во внимание усталость от дороги, — продолжил ученый, — следует помнить, что температура в нижней части мастабы очень высока, а воздух отвратителен, — тебе с твоим здоровьем и думать не стоит о походе туда. И это не все; снаружи необходимо кое о чем позаботиться — возможно, даже более важном. — Он посмотрел на напряженно слушающего Сайма и продолжил: — Пока мы будем продвигаться внутрь и вниз по северному коридору, Али Мохаммед и ты, Роберт, должны охранять южную стену.
— Зачем? — тут же спросил Сайм.
— Именно там находится вход в верхнюю ступень пирамиды…
— Но верхняя ступень почти в двадцати метрах над нами. Даже если предположить, что там когда-то был вход — в чем лично я глубоко сомневаюсь — то сейчас сбежать через него просто невозможно. Нельзя спуститься по внешней стене пирамиды, да и забраться по ней тоже пока никому не удавалось. Для исследования пирамиды в свое время пришлось возвести леса. Стены неприступны.
— Может, и так, — согласился доктор, — но все же у меня имеются причины не оставлять южную сторону без присмотра. Если на ступенях пирамиды что-то появится, все равно что, Роб, стреляй, не раздумывая!
То же самое он повторил Али Мохаммеду, чем сильно удивил египтянина.
— Ничего не понимаю, — бормотал Сайм, — но допускаю, что у вас на то веские причины. Будь по-вашему, но хотя бы намекните, с чем мы можем столкнуться внутри? Однажды я был там и не горю желанием повторять опыт. Внутри почти нельзя дышать, а спускаться на уровень ниже — сложная работенка: мало того, что весьма затруднительно лезть по проходу высотой в сорок сантиметров, вы же, конечно, знаете об этом, нам также предстоит весьма небезопасный подъем по вертикальной шахте в саму гробницу. Ну на змей мы, конечно, вряд ли наткнемся, — иронично добавил он.