— Заклинание?
— Да, было очень страшно. Потом стало невыносимо холодно, словно ледяной дух овеял меня своими крылами. Как бы описать это чувство? Все тело онемело, думаю, нечто подобное ощущают бедные путешественники, когда поддаются искушению и засыпают в снегу.
Кеан с тревогой смотрел на нее: рассказанное походило на симптомы опасного заболевания.
— Мне удалось проснуться, — продолжала она, — но я почему-то ужасно испугалась одной мысли о том, что нужно зайти в дядину комнату. Я слышала, как он что-то невнятно бормочет, и заставила себя переступить порог. И увидела — боже, если я расскажу, вы сочтете меня сумасшедшей!
Она закрыла лицо руками и задрожала. Роберт развел ее руки и заставил поднять глаза.
— Продолжайте, — спокойно сказал он.
— Шторы были распахнуты, хотя я отчетливо помню, как задергивала их, но теперь они не закрывали окно — и лунный свет падал на кровать.
— Плохо. Должно быть, ему снились кошмары.
— Но приснилось ли мне? Мистер Кеан, над моим дядюшкой простерлись две руки, и они медленно двигались то вверх, то вниз, озаряемые луной!
Кеан вскочил и прижал ладонь ко лбу.
— Продолжайте, — сказал он.
— Я — я закричала, но не громко, я чуть не упала в обморок. Руки отдернулись в тень, дядя проснулся и сел. Он тихо спросил, здесь ли я, и я подбежала к нему.
— Дальше.
— Он очень холодно приказал мне вызвать поверенного к девяти утра, а после лег и тут же заснул. Поверенный приходил и пробыл у него около часа. Затем отослал за своим помощником. Оба покинули дом в половине одиннадцатого. С тех пор дядя словно под гипнозом. Он лишь однажды пришел в себя и просил позвать доктора Кеана. Я сразу отправила телеграмму.
— Отец будет здесь сегодня вечером, — уверенно сказал Роберт. — Опишите руки, которые вы видели. Было ли в них что-то необычное?
— В лунном свете они казались неестественно белыми. На одном пальце — кольцо, зеленое. Ах! — она вздрогнула. — Как сейчас вижу.
— Сможете его узнать?
— Без сомнения!
— В комнате, конечно же, никого не было?
— Никого. Жуткое видение, никогда его не забуду.
Глава III. Кольцо Тота
Все стихло на Хаф-Мун-стрит; полчаса назад пробило двенадцать, но Роберт Кеан все еще мерил шагами отцовскую библиотеку. Он был очень бледен. Взгляд его то и дело возвращался к раскрытой на столе книге. Наконец он поднял книгу и еще раз прочитал взбудоражившие его отрывки.
«В 1571 году на Гревской площади казнили печально известного Труа-Эшеля. Пред лицом короля Карла IX он признался… что накладывал чары… Присутствовавший на казни Адмирал де Колиньи вспоминал… смерть двух аристократов… Он добавил, что тела их были найдены черными и раздувшимися».
Дрожащей рукой он перевернул страницу.
«Знаменитый маршал д’Анкр, Кончино Кончини, — читал он, — был убит пистолетным выстрелом на подъемном мосту при входе в Лувр гвардейским капитаном Витри 24 апреля 1617 года… Было доказано, что маршал с женой колдовали с помощью восковых фигурок, которые держали в гробах…»
Кеан поспешно захлопнул книгу и вновь начал ходить по комнате.
— Но это же совершенно невероятно, — простонал он. — И все же я собственными глазами видел…
Он подошел к полке, пытаясь найти книгу, которая, насколько он знал, может пролить свет на покрытую мраком тайну. Но не нашел. Несмотря на жару, казалось, что в библиотеке стало значительно холоднее. Он позвонил в колокольчик.
— Марстон, — обратился он к пришедшему слуге, — вы наверняка очень устали, но доктор Кеан прибывает через час. Скажите ему, что я отправился к сэру Майклу Ферраре.
— Но уже за полночь, сэр!
— Знаю. Тем не менее, я ухожу.
— Хорошо, сэр. Вы собираетесь подождать доктора там?
— Верно, Марстон. Спокойной ночи.
— До свидания, сэр.
Роберт Кеан вышел на Хаф-Мун-стрит. Погода стояла замечательная, бриллианты звезд усыпали безоблачное небо. Молодой человек сосредоточенно шагал, не замечая ничего вокруг. В душе росла ужасная убежденность, что какая-то таинственная угроза, какая-то непостижимая опасность нависла над Майрой Дюкен. Что он подозревал? Не мог объяснить. Как он будет действовать? Не имел понятия.
Сэр Элвин Гроувз, которого он видел в тот вечер, намекнул на психическое расстройство, постигшее сэра Майкла Феррару. Знаменитый врач утверждал, что утром египтолог общался с поверенным, но к вечеру абсолютно забыл об этом.
— Пусть это останется между нами, — поделился сэр Элвин. — По-моему, он изменил завещание.