— Ведьмаковский? О-о, мышка я еще даже не начал излагать свою точку зрения, и ты не представляешь, какой большой сволочью, я могу быть. Просто подожди немного.
Он снова ударил ее по нежному заду, и сжал кулаки, чтобы подавить пожар, охвативший его ладони и мучающийся орган.
— А теперь, продолжай считать, но уже без дерзких комментариев.
Извиваясь над его твердым членом, она зашипела разъярённой кошкой. Сокрушая его и так слабый самоконтроль, воплями и стонами смешиваемыми с магией.
— Будь ты проклят! — Проговорила она певучим, полнящимся запрещенного колдовства мотивом.
Арнольду едва удалось сдержаться и не рассмеяться в полный голос. Вот оно состояние то, что нужно. Злость, обида, ярость и почти очень близко к ненависти. Но пока не она.
Он отвешивал шлепки по ее заднице, не жалея ее, раз за разом, пока она извиваясь оскорбляла его. Шлепок. Шлепок. Еще один шлепок. И он был уверен эффективный способ лишить ее дерзости, это раздвинуть ножки и затрахать до потери сознания. Но если он только начнет, то уже никогда не сможет остановиться. Еще два более быстрых удара обожгли девичьи ягодицы, после чего он наклонился и прошептал ей на ухо.
— А теперь Ева, на все твои проклятия, я накладываю свое ответное. Поверь, будет весело.
Она взвизгнула от гнева, в диком трепете понимая, что он занес руку для следующего удара и шепчет черное заклинание. И это так же опасно, как то, что случилось в коридоре. Этого нельзя было допустить. Никак! Ева в бессильном отчаяньи взывала, реагируя ответным магическим заклятиям противостояния. Ее упругие бедра раздвинулись, и прежде, чем рассудок вернулся к ней, парень глубоко проник двумя пальцами в ее мокрое лоно.
— Тугое, скользкое, горячее, м-м-м. Предел всех моих фантазий.
Он так сильно желал ее, что это плавило ему мозг, посылая к черту, все благие намерения и рациональные планы. Теперь, когда дело сделано, можно было хоть немного расслабиться. От проникновения, она захлебнулась и активно задвигала бедрами, толкаясь и насаживаясь на его пальцы. Звуки ее наслаждения заставили его ощутить себя так, будто член разрывали на куски. Головка пульсировала в такт с биением ноющего сердца. Засаживая пальцы глубже, Арнольд повернул ладонь и потер большим пальцем горошинку ее набухшего клитора, отчего Ева потекла еще сильнее… это заставило его сердце отбивать неслыханный ритм, а его задохнуться от головокружительного возбуждения.
— Я все еще ведьмовский ублюдок, мышка?
— Да-а-а, — всхлипывала Ева, пытаясь получить как можно больше услады, безумно грезя достичь в страсти желаемого. — По-жа-луй-ста, умоляю тебя…
Глава 20
Если бы Арнольду кто-нибудь рассказал, что как он весело будет проводить ночь летнего шабаша. Он бы шутил над этой версией событий до следующего осеннего равноденствия. Молодой ведьмак, успешный, богатый, совершенно не дурной внешности мог получить любую ведьму. Любую! А клин светом сошелся на восхитительной мышке, лежавшей у него на бедрах с рассыпавшимися темными волосами, запрокинутым затылком и краснеющей под его руками задницей. И этот возбуждающий момент, ее проклятия и пение, его пальцы скользящие в мокрой и роскошной киске. Он уже не мог хотеть ее больше в той степени одуренности, чем хотел сейчас. Деймон боролся с собой. Его клинило от желания перевернуть Еву на спину и тут же взять. Все, что она может дать. Всю ее обворожительную сладость, волшебные звуки и теплые соки.
— Ты думаешь, я не знаю, чего ты хочешь?
Тяжело дыша, он продолжил ласкать ее клитор, заставляя Еву громко постанывать от его умелых прикосновений.
— Видишь, мышка. Я знаю. И кого ты будешь отныне слушаться?
Она рыдала и хныкала от запредельных ощущений, заставляющих податливое тело выгибаться дугой под его опытными пальцами.
— Ты. Пожалуйста… Ты. Ты все, что я желаю.
Соски затвердевшие, набухшие терлись о него так вкусно, так чувственно. Ева трепетала от желания, тонула в откровенной пытке соблазна и гнева. Она почти ненавидела его за это, но продолжала дрожать от предвкушения.
— Я не об этом тебя спрашивал.
Она захныкала громче, сдаваясь чужой настойчивости и силе, почти теряясь от возбужденности.
— Тебя. Я буду слушаться тебя…
Не в силах больше сдерживаться, Арнольд приподнял раздвинутые бедра и прижался стальным членом к ее мягкому животу. Чтобы довести ее до пика оставался последний шажок, свежее лелеющее движение…
— Не могу отрицать, что ты делаешь меня твердым, когда ты голая, на моих коленях, и находишься в моей полной власти. Но я не дам тебе большего, Ева. Слышишь? А у тебя нет права требовать. Я не так хорош, как тебе думается. Мы в переделке. Если хочешь в полном дерьме! И ты не любовь моя.