А у ног на корточках стоит слуга и убирает рвоту. А, значит, она на некоторое время зависла или вырубилась или не знает, что делала. Тело отказывалось служить. Разум затуманенный болью больше не доступен ей все время.
— Дай мне кого-нибудь, — велел Тони, очевидно, раздражаясь.
Она послушно протянула трубку. И ее снова унесло в забытье.
Проснулась Ева поздно ночью. И впервые за долгое время ощутила себя, если не здоровой, постоянное состояние на взводе и бесконечное возбуждение, никак не назовешь нормой. Но голова у нее работала. Она несколько минут смотрела никуда, затем повернулась к окну. Взгляд зацепил на прикроватной тумбе пузырек с зеленой жидкостью, и лист бумаги.
На нем каллиграфическим почерком чернела надпись: «От Тони. По одной капле в нос. Раз в сутки. Выздоравливай».
Она села, обращая внимание, что одета в ночную рубаху. Взяла пузырек. Он был с мизинец, совсем не большой. Повертела его, обдумывая. Почти не оставалось сомнений, она держит в руках пиразин. Затем вызвала прислугу и того, кто убирал рвоту. После смерти отца, когда Ева вернулась домой, она уволила почти весь штат служащих. Он был одним из новых работников в доме.
— Объяснитесь, — попросила она, наблюдая, как Вальдир мнется.
При найме он показался ей услужливым, пугливым и дрожащим. Сутулый, худенький со значительным острым носом и редкими светлыми волосами, с большими руками, он смотрелся нелепо, но не опасно. И поэтому она его наняла.
— Я прроошшшу ппппрощения — его тело потряхивало, а сам он заламывал руки. — Я не знал, что делать. Ваш друг сказал, что поможет. Вам стало легче. И это назначил ваш врач. Назначил? Я прошу прощения, о святые метелки, про, простите меня.
— Он больше ничего не передавал? — спросила Ева, понимая, что хотя Вальдир и оказал ей услугу, но с таким же успехом он мог ее и добить.
— Сказал, что когда закончится, вы знаете, где найти ещё. Я уволен?
Ева покачала головой. Вальдир побрел собирать вещи, оставив ее одну. Получалось пиразин не только вещество сносящее крышу от секса и дарящее мультиоргазмы на пределе чувств, он еще и вызывает мгновенное привыкание. Выходит, пока она его принимает, что будет? Она свихнется или нужно все время его принимать, и она останется в уме? И кто это может знать, эти да или нет? Кто ответит на вопросы?
Хорошие вопросы, очень правильные.
Когда ей через несколько дней совсем полегчало, она наняла магохранителей для передвижений вне дома и поехала к Тони.
Вампир не обрадовался ее сопровождению.
— Воу-во-у! — поднял он руки, разглядывая двух здоровяков, владеющих приемами боевой магии. — К чему это? Ева!? Чего боишься-то…
— К тому, — ответила она, не желая с ним ругаться, но и не жаждая повторения истории в душевой. А то, что та могла запросто иметь место быть, говорило тело Евы, реагирующее чувственно даже на порыв ветра. — Я приехала поговорить.
Тони оскалился. Когда он того хотел, он выглядел ослепительно, как юный красавец, чьи помыслы прекрасны и чисты.
— О, совсем не так, дорогая. Ты приехала за добавкой. Опочки!
Ева промолчала. Тони встречавший ее в дверях своей квартиры в одних шортах, отвесил ей клоунский поклон.
— Ты прав, — выдавила она, сожалея, что не может придушить его, но вместо этого дала знак магохранителям отойти на приемлемое расстояние, чтобы поговорить.
— Точно, не войдешь внутрь?
— Мне нужно знать, если я буду принимать эту… это лекарство. Я умру?
Ему определенно доставлял удовольствие ее приезд и явно хотелось поиздеваться над ней. Ему, виноватому в случившемся с ней, на чьем миловидном лице не было ни капли сожаления.
— Ну, как посмотреть? Все относительно, дорогая.
Ева ничего не сказала, давя Тони молчанием.
— Ну, если принимать стабильно, все будет в шоколаде. А вот если не принимать, опочки, — он скользнул взглядом по ее телу. — Ты и сама знаешь, какого это?
— Сколько?
Он очаровательно улыбнулся во все свои зубы, включая клыки. Сощурился лукаво, словно она загадала ему загадку.
— Тебе абсолютный ноль. Не ожидала, да?
Ева сузила глаза и посмотрела в сторону охраны, раздумывая, а может все-таки нарушить закон. И придушить? Эта сволочь посадил ее на неизвестное вещество, и теперь набивает цену.
— Что ты хочешь сказать?
— Один поцелуй.
Ева не стала больше разговаривать, развернулась к нему спиной и пошла прочь.
— Воу-воу, стой. Я шутил! Думал, тебе понравилось со мной, в той душевой. Нет? Опочки! Теряю сноровку.
У нее кровь закипела в венах. Понравилось? Он издевается? Ментальное насилие, приказы исподтишка, отравление, что именно из этого могло понравиться? Еве хотелось вцепиться ему в лицо и разодрать до костей, залить содержимое пузырька в ноздри, и заставить его жрать землю всю дорогу, каждый шаг пути, когда она пойдет домой.