— Ты чувствуешь, — спросила негромко Ева, но ее шепот тут же разлетелся эхом от потолка церкви.
Тони точно в подтверждение, вошел в нее еще сильнее и глубже. Они оба в головокружительный миг оказались на яркой грани удовольствия. Тони лишь на секунду остановился, держа бешено пульсирующий член внутри Евы.
— Смотри, — указал он.
Ева посмотрела туда, куда он кивнул. Вампир смотрел на две великолепные скрещенные метлы на стене.
— Я собираюсь привязать тебя к ним, и кончить, — он хищно улыбнулся ей.
Если бы, думала Ева, кусая губы от нарастающего желания. Парень начал вкачиваться и двигаться все сильнее и жестче. Ева скользила руками по его спине, царапая её и цепляясь пятками за его задницу. И скоро он кончил с низким, глубоким стоном. А она прикусила губы, чтобы не закричать от отчаянья. Чертов Арнольд! Будь ты проклят! Она уставилась на фреску на потолке, наблюдая за метлами, которые покровительственно парили вверху и казались живыми.
— Святые метелки! — стонал Тони. — У меня снова встал! Магия!
Он сильно врезался в нее, толкая по поверхности, и Ева чрезвычайно сжимала пальцы о край стола. Его член пульсировал внутри нее, и он снова застонал, на этот раз зарывшись руками глубоко в ее волосы. Он продолжал приближаться ко второму своему пику, пока Ева стремилась и никак не могла достичь первого. Хотя бы чего-то отдаленно схожего с ним. И все благодаря, гребанному ведьмаку. Тони, казалось, задержал дыхание на целую вечность, а затем сделал глубокий вдох и рухнул на нее сверху.
Святые метелки! Ох, святые метелки! — повторял он восторженно снова и снова, как молитву.
Он поднял ее со стола и отнес в переднюю часть церкви. Смело ступил на платформу, на которой стояла огромная метла. У Евы внезапно возникло острое сомнение. Это казалось таким неправильным, что ли? Все мысли вылетели у нее из головы, когда вампир поднял длинный фиолетовый пояс с ближайшей кафедры и накинул его на ободок собирающий прутья вместе, а затем на запястье Евы. Он поднял другой край и проделал то же самое с ее другой рукой. Затем он расстегнул ее рубашку и отступил назад, чтобы посмотреть на нее. Любуясь ею.
Она был привязана к святой метле. Ноги Евы были расставлены на платформе перед ним. Дерево черенка грубое, шершавое прижималось к ее спине. Тони коснулся Евы одним пальцем, когда она смотрела поверх рядов скамей. Его палец скользнул вниз, обводя каждый ее роскошный сосок, прежде чем пробежаться вниз по прекрасному животу и по ее великолепной гладкой киске. Он остановился, чтобы провести подушечкой большого пальца по изящным бедрам, прежде чем снова скользнуть рукой вверх. И Ева застонала от этих нежностей. А он спокойно смотрел на нее, поглаживая член рукой.
Затем он встал на колени между ее бедрами и развел их совсем широко. Его пальцы коснулись горящего лона, и Ева прижалась к нему. Путы вокруг ее запястий врезались в нее сладкой, грубой болью. Тони быстро заменил внизу пальцы языком. Он медленно лизнул клитор, затем скользнул ртом вниз, чтобы проникнуть внутрь Евы.
— Дай мне все, что у тебя есть, — бормотал он. — Сделай это! Отдай мне себя. Я знаю, ты можешь!
Ева откинул голову назад. Она глухо ударился, и она казалось, увидела искры приближающегося наслаждения. Было очень приятно! Она яростно сжимала свои внутренние мышцы, ритмично, сильно, проклиная по себя Арнольда. Тони одобрительно стонал. Звук эхом разносился по церкви. Парень ловил влагу, вылизывал ее языком. Он сосал и играл до тех пор, пока у Евы не подкосились колени.
— Я чувствую вкус нас обоих, — прошептал он.
Она вскрикнула, когда его язык коснулся клитора и с усилием надавил. Ева заерзала перед ним, но не кончала. Он усердно лизал, а затем посасывал, чередуя, толкая ее к грани.
— Кончи для меня, — требовал он. — Приди за мной в эту церковь. Приди за мной на эту метлу метел.
— О, еще! — кричала Ева, чувствуя себя и в самом деле прямо перед пиком удовольствия.
Еще чуть-чуть! Вот оно! Вот!!!
Мужские губы сомкнулись вокруг центра ее наслаждения. Зубы опустились вниз, и ей стало трудно дышать. Он прикусил немного, затем интенсивнее, угрожая возможными последствиями. Ева балансировал на тонкой грани между болью и наслаждением. Тони прикусил сильнее.
Она яростно закричала, тело билось в конвульсиях, но боль не сменялась наслаждением. Ладони Евы крепко сжались на грубых деревянных прутах, и острые занозы вонзилась в пальцы. Тело бешено пульсировало. Она бессмысленно застонала, когда ощущения пошли на убыль. Проклятие ведьмака работало!