Глава 2
Куница, сколько себя помнила, просыпалась с первыми лучами солнца — светлый день всегда казался ей короче, чем мог бы быть, оттого и крутилась как та самая куница. Но крестьяне, в любой виденной ею деревне, всегда успевали проснуться и разойтись по делам еще раньше. Зато спутники ведающей, если их не растолкать, могли спать чуть ли не до полудня, зачастую не обращая внимания на суету и шум рядом — разве голод мог разбудить! Или оклик по имени — удивительно, но на «Степу» или «Мяву» каждый из них, в соответствии, конечно, просыпался в мгновение ока. Мява — по своей извечной кошачьей природе, а Стёпа — по обычаю своего иномирья, с его «ночным освещением», раздвинувшим и сдвинувшим сроки бодрствования и сна совершенно непредсказуемо. Там Степке помогал некий будильник, здесь же его заменяла уже привыкшая к тому Куничка.
В последнее время она позволяла соратникам отдохнуть немного подольше — не в походе, чай. Это оказалось очень удобно, если требовалось проверить какую-нибудь колдовскую идею без лишнего внимания, отработать заклинание, чтобы потом демонстрировать его безупречное применение или просто подумать в одиночестве. На удивление, последнее требовалось все чаще и чаще, и заканчивалось очередным листом пищей бересты, густо исцарапанным стилом. В мешке молодой ведьмы таких писанок набралась уже порядочная стопка.
Просто удивительно, как может измениться взгляд на мир и саму себя буквально за полтора месяца! Окрестности материнского дома дочь Леты покидала морально разбитой, проигравшей, если не сказать — полностью уничтоженной. Книга потеряна, из инструментов осталась только метла, а из рецептов и наговоров — только то, что отложилось в памяти.
Предложение Мявы достичь княжеских волхвов, скорее всего имеющих возможность помочь восстановить утраченное, ей виделось чем-то вроде болотного огонька, недостижимой надежды, за которой пришлось отправится, потому как никакого иного выбора не осталось. Ох, какой же глупой, наивной и слепой она тогда была! Словно кутенок новорожденный, что движется на запах еды и тепла, рискуя попасть в лапы хищника. И ведь такой бы осталась бы, если бы не чужак.
Совершенно не приспособленный к самой обычной жизни, рассказывающий какие-то завиральные байки, которые и на посиделках за быль не сойдут, сказка и только — вот каким Ничка увидела Степана. Увидела и… пожалела. Как и Мява потом. Посмеивалась потихоньку над тем, как он тужится, стремясь овладеть невероятно сложными для него навыками, словно трехлетка, пытающийся повторить за пятилетними детьми. Правильно оборотень припечатала попаданца «котёнком». Метко.
Вот только шли дни, недели — и девушка поняла, что это все оказалось лишь верхним слоем, как сухая кожица на луковице. Неловкий и часто наивный, парень, как оказалось, имел внутри твердый стержень из убеждений, от которых он и в случаях крайней опасности не думал отрекаться. Бросался на помощь раз за разом даже не думая, что это может стоить ему жизни. И уже одним этим заслужил уважение и смену отношения. Но было еще кое-что. Кое-что совершенно неочевидное, но при этом невероятно важное! То, что Стёпа принес с собой. В себе.
Другой мир, поначалу такой дурацкий и придуманный, невероятный и нелепый в рассказах, в самом парне медленно проявлялся для ведающей совсем иным. Вполне реальным, но при этом очень-очень чужим, прекрасным и одновременно пугающим. Для неё. А вот для попаданца мир был своим, плоть-от-плоти. Приспосабливаясь к новому для себя месту, он продолжал смотреть на все глазами места покинутого, до сих пор, бывало, не замечая очевидного, но и видя то, что пропускала ведающая и оборотень. Потому что для Мявы и самой Куницы мир представлялся набором знаков, явлений, а вот для чужака — набором закономерностей!
Занятно, что студент сам схватился за познание окружающей реальности через закономерности, не отдавая при этом до конца себе отчет, почему и зачем так делает. Для него это было естественным, единственным способом хоть как-то компенсировать недостаток знаний, даже самых элементарных. К своему стыду, Ничка далеко не сразу обратила внимание на эти попытки, а обратив — поначалу не придала значения.
Все ее знание, ведение, могущество есть сумма затверженных истин об окружающем мире. Заучи сотни и тысячи наговоров — может повезет составить новые, пытаясь наугад переставлять совместимые элементы. Запиши все рецепты, а понадобится новый — ну найди похожий и попробуй изменить, пробуя разные сочетания. И так во всем. Путь к Силе лежал через десятки и сотни проб и ошибок с неизбежной борьбой с последствиями этих ошибок.