- Ну, резать никто никого не будет. Маленький распил, чуть-чуть. Всё остальное сделает компьютер. Ювелирная операция! Раньше такие только в Москве делали, в Бакулевском центре, а теперь…
Женька посмотрела на побледневшую Ольку, на слишком уж весёлого и говорливого врача – и враз поняла: Ольке ничего не поможет, кроме этой страшной операции. Да и операция – поможет ли? Женька испытующе уставилась на врача. Тот поспешно отвёл глаза.
Не поможет, – поняла Женька. – Они для себя её сделать хотят, совесть свою очистить, мы, мол, сделали всё что могли.
Женька вышла из палаты и размашистым шагом направилась к главврачу.
- Хочу дочку забрать, под расписку. Пущай дома умирает, – заявила Женька разгневанному главврачу. – Вылечить не можете, сами сказали. А мучить девчонку не дам. Видно, так бог судил… Я уж вещи её собрала, выписывайте, сказала!
Глава 7. Чай с брусникой
Бабушкин подарок
Олька не умерла. Мучилась «мигренями» до конца лета, а осенью боль вроде бы поутихла. Женька не верила дочери, приступала с расспросами: «Болит голова, ай нет? Не пойму я тебя. Ты мне прямо говори, не виляй»
- Да я сама не пойму… Она не такая какая-то, - жаловалась матери Олька. – Не болит вроде, а не такая. Чувствую что-то внутри… будто котёнок коготками царапает. И думаю всё время… Почему меня из больницы выписали, лечить не захотели, ведь не прошла голова-то, даже ночью болела, а меня выписали.
- Думает она… А не надо думать! Завари лучше бабушкиного чайку, - советовала дочери Женька.
В тот памятный день, когда она отвезла матери «заклятые» чёрным магом наволочки и простыни, Женька по дороге домой развязала материн узелок и развеяла по ветру его содержимое. Мяту, бруснику и душицу она купила в аптеке, в красивых картонных коробочках. Вместо брусничного листа взяла сушеных ягод (помочь всё равно не поможет, а в чашке ягодки красиво смотрятся, Олька рада будет). Женька высыпала содержимое коробочек в Антонидин мешочек и теперь спокойно смотрела, как Олька пьёт травяной душистый чай с плавающими в нём красными шариками брусники. Пускай пьёт, с ягодками-то вкуснее… Похоже, чай ей и впрямь помогает – за голову-то руками не хватается, улыбаться стала… А летом-от – прям беда была!
В школу Олька не ходила. К ней забегали подруги – «Оль, когда тебя выпишут-то?» – «Не знаю, врач говорит, пока нельзя ещё». Приходили школьные учителя, предлагали даже подготовить Ольку в институт – заниматься по школьной программе, «чтоб ничего не забылось».
- Спасибо, мне врач не разрешает заниматься, говорит, когда голова пройдёт, тогда можно будет. Я обязательно приду. Обязательно! – благодарила их Олька, польщённая таким вниманием. Теперь она и сама верила – пройдёт. Ведь с каждым днём ей становилось легче. Не иначе, бабушкин чай помог… Милая бабушка Тоня! Милая…
Бабушка Тоня
Через полгода боль наконец отступила, и голова прошла. Олька и не вспоминала о ней. И в институт поступила, правда, не в юридический, а в медицинский – через год, как и обещал врач. А вот Антонида за этот год сдала: исхудала, почернела, на руках синяками набухли узластые вены…Заметней всего изменились глаза, из которых ушла жизнь – словно иссякла незримая сила, некая субстанция, питавшая Антонидину душу.
Впрочем, всё было как всегда: Антонида вставала, едва рассветёт, доила корову, провожала её в стадо. Кормила кур, возилась в огороде… Только разговоров по душам с Женькой больше не вела.
- Тебе ить некогда, что тебе со мной сидеть, иди уж… - говорила Тоня дочери. В материных глазах Женьке виделась – любовь. И ещё что-то, может сожаление, может боль – Женька не могла разглядеть.
- Чего смотришь-то? Иди, ты иттить хотела, вот и иди, - буркала мать, отворачиваясь. Показалось, думала Женька.
И в деревне уже ни с кем Антонида не схлёстывалась, как бывало. Поутихла, присмирела. Смотрела выцветшими глазами на Женьку (один глаз серый, а другой светло-карий), а в глазах тоска…
Ночевала Женька всегда на сеновале и никогда в избе, даже когда холодно было спать. Со страхом смотрела на снежно-белые простыни, которые побывали в руках чёрного мага. Обыкновенные простыни, крахмальные, хрустящие, пахнущие свежестью. Ничего в них нет – такого.
А вот выходит – есть! Выздоровела Олька-то! Ходит как ни в чём не бывало, зубоскальничает, мать просмеивает. Женька с ней вместе смеётся, на Олькины подковырки не обижается. Голова-то больше не болит у Ольки, а врачи резать хотели…
У самой Женьки тоже жизнь наладилась – мужик теперь есть у Женьки! Зимой с ним познакомилась, сумки от магазина до дома донёс, сам в соседнем подъезде живёт… Весной расписались, Женька в загсе стеснялась, краснела как маков цвет, возраст уж не тот, а она в платье свадебном, цветы приколоты… Ездила в деревню к матери – мужем хвасталась.