Кое-что она вскоре об этом узнала. В тот же вечер, когда Эскиль пытался выторговать у нее «ведьмин камень», Берислава заговорила с ней. Так повелось, что, закончив подавать угощение и питье – столько, сколько распорядилась дать Сванхейд, – знатные женщины удалялись, оставив дружину и гостей-мужчин пировать. В последние дни Хельга при этом ощущала смутное сожаление, что приходится уходить, как будто она упускала что-то важное. Но пьянеющим наемникам пусть прислуживают рабыни, кого не оскорбит, если в благодарность за пиво их хлопнут по заду.
– Я видела, ты сегодня в гриднице говорила с Эскилем, – начала Берислава.
– Да? – безразлично ответила Хельга, снимая свои украшения и укладывая в мешочек. – Прицепился ко мне – вот же наглец.
– Не советую тебе много с ним болтать, – продолжала Берислава с суровостью опытной замужней женщины, у которой первенцу уже сравнялся целый год! – О его роде ничего хорошего неизвестно. Я спрашивала Тородда. Он даже не знает, как Эскиль попал в войско – пришел с дружиной Хавстейна, скорее всего. Хавстейн был очень уважаемый человек и родовитый. А тот при нем болтался. Хавстейн погиб в том большом сражении под Гераклеей, и после него варяги выбрали своим вождем Эскиля. Он по годам не старше Ингвара, но хорошо умеет с людьми управляться – мне так Тородд сказал. И с кораблем. К тому же он… очень храбрый, – с неудовольствием добавила Берислава; она не хотела хвалить Эскиля, но должна была объяснить причину его славы. – Люди его слушаются. Но каков его род – никто не знает. Тородд говорил, он рассказывает какие-то байки, будто он… ну, словом, то ли он сам чей-то побочный сын, то ли его отец или даже дед, я не знаю. Даже если его дед был побочным сыном Рагнара Меховые Штаны, он не может ни на что притязать. И все это могут быть выдумки. Знаешь, всякий подкидыш себя тешит мечтами, будто он сын конунга, которого похитили из дома враги.
Хельга невольно засмеялась, вообразив Эскиля маленьким жалким подкидышем, забытым какой-нибудь нищенкой на куче мусора. И все же невольно ощутила разочарование – уверенная повадка Эскиля, его властность и уважение к нему товарищей обещали большее. А выходит, он и говорить с ней не достоин – она-то ведь племянница Эйрика конунга, да и отцовский род ее, род Бьярнхедина Старого из Силверволла, самый знатный из всей мерянской руси! Может, потому он так и приступает к ней – коварно и тайком. Как тень…
– А почему – Тень?
– Не знаю. Спроси у Тородда.
Вот еще, подумала Хельга. Она и раньше не собиралась с кем-то говорить об Эскиле, а теперь и подавно не даст повода думать, будто ей есть до него дело!
Глава 5
Хельга надеялась, что больше Эскиль Тень не сумеет вовлечь ее в беседу, да он и не пытался. Для развлечения гостей Ингвар и Сванхейд устраивали разные состязания – в стрельбе, в метании сулиц, по борьбе, – но там Хельга делала вид, будто для нее существуют только Логи и Хедин, а остальные… лишь тени. На третий день Ингварова дружина уехала на лов – отдохнув от путешествия, хирдманы пожелали поразмяться, – но когда они вернулись с добычей, Хельга даже не вышла во двор посмотреть. Услышав где-то знакомый голос, невозмутимо-властный и чуть небрежный, отворачивалась, делая вид, будто очень занята. Она надеялась, что при виде такой холодности Эскиль больше не посмеет к ней подъезжать, и не ошиблась: за эти дни он ни разу к ней не обратился и даже, кажется, на нее не взглянул, будто забыл о существовании Каменной Девы. Хельга чувствовала и облегчение, и разочарование. Похоже, он подкатывал к ней лишь от скуки, а сам, может, и не знает, кто она такая! Она дала отпор, и он выбросил ее из головы.