— Ребёнка ещё в утробе прокляли, — выдала Арета после того, как просканировала ауру младенца. Сил он забрал немерено и, кажется, даже подрос прямо у неё на руках. А ещё у мальчишки в будущем неплохие шансы стать магом, но об этом его родителям пока ни к чему знать. Сначала пусть выздоровеет. — Проклятье я сняла, опухоль тоже спадёт к утру, но зрение будет восстанавливаться медленно.
Ася упала на колени прямо перед лавочкой, где сидела Арета с Платоном на руках. Женщина сотрясалась в рыданиях, обеими ладонями прикрывая себе рот, чтобы не разбудить громкими всхлипами второго сына.
— До последнего дня за тебя молиться буду… — пообещала она.
Алексей сидел с противоположного края стола и молча тёр покрасневшие от слёз глаза.
— Всё будет хорошо, — улыбнулась Арета, хотя у самой уже щекотало в носу. — Можете вернуть ребёнка в колыбель. И нам с Петро тоже хотелось бы отдохнуть.
Оба растроганных родителя тут же отмерли, подскочили, засуетились, а через полчаса, после ополаскивания в бане тёплой водой, Арета с Петро уже нежились в мягких, попахивающих печным дымком, постелях.
Глава 49
Каин Шойн метался туда-сюда по королевскому кабинету то хватаясь за голову, то отчаянно всплескивая руками.
— Ты не посмеешь так поступить со мной! — бормотал менталист.
— Не думал, что после нападения заражённых тьмой эта новость вгонит тебя в панику, — Ричард спешно подписывал договора и векселя, хмурясь, что стопка готовых бумаг растёт слишком медленно. Но если не пробегаться взглядом по строкам на листах, можно наподписывать проблем на свою и без того больную голову. А голова болела. Дико. Обо всём сразу. От этого настроение у короля было отвратительное.
— Ты, кажется, говорил, что у тебя на примете есть ещё менталист? — ухватился за последнюю соломинку Шойн.
— Увы, тот студентик не знает меня так же хорошо, как ты, — саркастически усмехнулся Ричард. — Пора расплачиваться за то, что ты панибратски зовёшь меня Ричи.
— О-о-ох! Ну, конечно, нашёл, в чём обвинить своего лучшего верноподданного! Наломал дров ты, а отдуваться мне! Да меня же раскусят, и голову с плеч долой!
— Не раскусят, если будешь работать этой самой головой, а не тем, на чём сидишь. Меня раздражает твой скулёж. Я уже всё решил. Так что заткнись и готовься.
— И как надолго ты обрекаешь меня на эту каторгу? — поинтересовался тот
— До моего приказа.
— И никакой личной жизни?
— Ну, почему же? За завтраком тебе позволено пожелать дамам приятного аппетита и перекинуться с ними парочкой вежливых фраз.
— Издеваешься…
— Самое время начать ценить свою былую свободу, — бросил король и сменил тему: — Доложи, что по Вильгельму?
— После очередного семейного совета они решили, что стоит остаться ради будущего детей. Типа те не простят родителям упущенную возможность стать частью высшего общества.
— Вот и отлично, — кивнул Ричард. — Обрабатывай его и дальше. Следи, чтобы не валял дурака.
***
Спустя неделю
Жизнь в Медяшкино очень скоро вошла в свою колею. Арету с Петро приняли как самых дорогих родственников. Дела по дому теперь спорились, а выздоравливающий малыш Платон радовал домочадцев богатырским аппетитом и уже не так разительно отличался от брата-близнеца.
А как по деревне расползлись слухи о чудесном исцелении младенца, Арету стали звать на помощь все, у кого случилась хворь.
И вроде бы хорошо, когда используешь силу во благо и не успеваешь заскучать, но… Даже Ася не раз спрашивала, почему у Забавы печальный взгляд? Всё ли хорошо?
Как тут ответить? Приходилось врать, что всё в порядке, и это просто грусть по родным.
Родным… Родным и единственным близким человеком Арета до недавнего времени считала Ричарда. Пока не вскрылся его обман. Картонный замок иллюзий поломался и размок под градом из слёз.
Плакать ведьме хотелось постоянно, потому что из мыслей никак не получалось прогнать чувства к человеку, которого всеми силами пыталась вычеркнуть. Увы…
Улыбаться домочадцам и разговаривать на отвлечённые темы — та ещё пытка. Душевная боль адской воронкой высасывает силы.
Наконец, не в силах больше держать эмоции в себе, Арета ушла на речку стирать детские пелёнки, а заодно и прорыдаться. Выбрала укромное местечко, где в тени ивы-самострижки её не видно с дорожки, и выпустила наружу свои переживания.
Сидя на коленях на крутом берегу, ведьма плакала, сотрясаясь всем телом.
— Забава, милая, что с тобой? — за спиной, будто из ниоткуда, возникла Ася. Как почуяла.
Эх, и тут не получилось спрятаться.
Арета шмыгнула носом, чтобы успокоиться, и вытерла слёзы плечом.
— Ты что тут делаешь? — удивлённо спросила она. Именно от востроглазой Аси Арета и пыталась спрятаться.
— Да вижу же, что который день ты сама не своя ходишь. Видно, беда у тебя какая-то, а молчишь…
— Дети с кем?
— За детей-то не волнуйся, я их уложила, да Петро приглядывать оставила, — Ася села на корточки рядом с ведьмой. — Помню, как однажды ты посоветовала мне не искать помощи у магии, а открыться. Так вот, теперь я возвращаю тебе этот совет. Давай, выкладывай, что тебя гложет?
— Дитя у меня будет, — глухо, склонив голову над водой, ответила Арета. Она впервые озвучила то, о чём беспрестанно думала уже неделю.
Не таким тоном и не таким голосом сообщают столь радостную весть, но… Каково в этом мире будет ребёнку без отца?
— О… — Ася ошеломлённо округлила глаза и задала тот самый неудобный вопрос: — А отец у малыша где?
— Отца нет, — так же глухо ответила ведьма, испытав при этом выворачивающую наизнанку вину.
— О… — подруга неверяще захлопала глазами. — Ты не подумай, что я осуждаю… Вовсе нет! Просто… Неужели ты — и без свадьбы возлегла с мужчиной? Или, может, тебя изнасиловали? — и, судя по её лицу, она сама испугалась произнесённых слов.
— Нет, — отвечать пришлось сквозь ком в горле. — Он на мне женился. Но потом оказалось, что это всё обман и постановка.
— А ты точно уверена, что обман? Такими вещами ведь не шутят…
— Недавно я услышала, что скоро он женится на другой. Потому я и сбежала.
— Если это так, то богиня покарает его, и очень жестоко. А о ребёнке он знает?
— Нет. Я сама только узнала… — покачала головой Арета и прикрыла глаза, чтобы остановить новый поток слёз.
— Милая моя, хорошая, — приговаривала Ася, гладя ведьму по спине. — Всё будет замечательно и у тебя, и у малыша. Крыша над головой есть, еда в довольствии. Да вся деревня тебя обожает! И мужа тебе найдём тебе под стать, самого лучшего! Ты выплачь слёзы, а там и полегчает да начнётся новая жизнь. Вместе мы выдюжим.
На душе у Ареты после слов поддержки и впрямь стало легче. Конечно, она справится. Со временем боль притупится, а малыш никогда не узнает, чей он ребёнок, и никогда не услышит в свой адрес унизительное слово «бастард». Арета придумает для него (или неё) легенду о том, что папа был самый лучший, но погиб, защищая родную деревню от бандитов. Главное, чтобы в этом ведьму поддержали.
— Ася, можно тебя попросить? — ведьма подняла на подругу припухшие покрасневшие глаза.
— Ну?
— Пусть для всех я буду вдовой? Это даже не совсем ложь. Я не хочу, чтобы моего ребёнка обзывали ублюдком.
— Сама хотела тебе это предложить, — кивнула та. — Вот пускай так теперь и будет.
***
Тем же вечером Алексей сколотил Арете новый шкаф. Простенький, с холщовой ширмой вместо дверцы, но высокий и с широкими полками из покрытых лаком досок и платяным отделением с круглой перекладиной.
Удобно!
Это, конечно, не гардеробная в королевских покоях, но ведьме и не нужна роскошь.
Можно обживаться — места хватит с лихвой. Осталось аккуратно разложить вещи, а не хранить их скомканной кучей в узелке, который так распух, что стал размером почти с картофельный мешок.
Вдруг из узелка выпал бумажный свёрток, а в нём… крохотные вязаные носочки, те самые, которые отказалась брать Арета у торговки в лавке с одеждой. Что ж, если ведьма когда-нибудь ещё увидит ту женщину, обязательно отблагодарит.