— Ну, не знаю, — скептически протянула герцогиня и подошла ближе. — Верх будто у блудницы.
— Зато какое декольте! — не выдержав, подал голос один из мужчин. — Корсет так не поднимает грудь.
— Охальник! — её светлость одарила его укоризненным взглядом и подошла ближе.
Её холодные пальцы коснулись тела, щупая ткань.
— Как атлас, но не атлас, — недоумённо пробормотала она. — И грудь в нём действительно хороша. В чём секрет, милочка, как такое возможно без корсета?
Тут я залилась соловьём, живописуя достоинства бюстгальтера. И косточек нет, и кожу не натирает, и тело не деформирует, и самой надеть можно с любым нарядом, и движений не стесняет, и мужчинам нравится. Свен терпеливо переводил, кося взглядом на мою вздымавшуюся от волнения грудь. Неужели тоже проникся?
Моё плохое знание языка, к слову, объяснили иноземным происхождением. Хотя я не молчала, стараясь жестами и рублеными фразами донести до слушателей смысл рекламной компании: «Нижнее бельё — в каждый галанийский дом».
Ради дела пришлось потерпеть: её светлость ощупала и трусики. Тут пришлось пережить пару неприятных мгновений: на миг показалось, будто с меня снимут бельё.
— Какие хорошие белошвейки! — похвалила герцогиня заводские швы и таки попросила раздеться.
Видя моё смущение, она выставила вон мужчин и объяснила, что её интересует только верх.
В итоге её светлость пожелала иметь такое же бельё. Насколько я поняла из разговоров, она планировала соблазнить мужа и избавиться от вечных женских хворей в холодное время года.
За дверью поджидал Свен. Проводив низким поклоном сиятельных господ, он накинулся на меня с расспросами и, узнав о победе прогресса над традициями, просиял, сжал в объятиях и пообещал вдолбить в мою голову галанийский каким-то радикальным, но действенным способом.
Теперь мне предстояло не только закончить ремонт в спальне её светлости, но и сделать выкройку нижнего белья, чтобы наладить маленькое производство. Слава богу, шить предстояло не мне.
Свен уехал, а я осталась одна, доделывать начатое. Маг клятвенно заверял, что заберёт, но потом обмолвился, что пора бы мне проявить самостоятельность.
Кивнула, гадая, сумею ли. Хотя начинать когда-то надо.
Спальня герцогине понравилась. Она долго ахала, а потом заявила, что некая Анастейша умрёт от зависти.
Я улыбнулась. Нет, не обрадовалась чужой гипотетической смерти, а своим познаниям в галанийском. Я всё поняла, каждое слово! Какие же полезные книги делают для детей!
Её светлость щедро отблагодарила меня. Выданный кошелёк сделал бывшую поломойку богачкой. Потом не удержалась и пересчитала — тридцать пять цехинов и десять дукатов. Представляю, сколько досталось Свену! Наверняка не меньше.
Один дукат я разменяла на кухне: в повседневной жизни нужны мелкие монетки. Прохиндей-слуга попробовал обсчитать, но не вышло. Может, я и иностранка, но с арифметикой дружу.
Её светлость обещала прислать свои размеры и потребовала сшить пробный комплект за месяц. Похоже, я стану успешным галанийским предпринимателем! Только, увы, возвращению домой это никак не способствовало.
А пока приходилось возвращаться в чужое жилище.
Герцогиня распорядилась проводить меня, поэтому сгинуть в снегу не боялась. Где живу, объяснить сумела, даже выкрутилась, когда её светлость задала неудобный вопрос: куда подевалась сестра? Пришлось сочинить историю о болезни матушки. Все нужные слова я знала, а подробности передала пантомимой.
К счастью, жизнь простых людей не волновала аристократов, и, ограничившись пожеланием скорейшего выздоровления больной, герцогиня утратила ко мне интерес.
Собрав нехитрые пожитки: кошелёк и верхнюю одежду, спустилась во двор и пришла в ужас. Ехать предстояло верхом. Спокойный вид мерина уверенности не прибавлял.
Переборов языковой барьер, пискливо призналась: «Я не умею». В итоге сопровождавший меня слуга согласился поработать опорой для неприспособленной к реалиям средневековья девицы.
На обратном пути я расслабилась, убеждённая, что всё позади. Как оказалось, зря.
Мы подъехали к мосту через мелкую речушку, когда из-под него вынырнули четверо.
Блеснули ножи. Один тут же упёрся в грудь мерину, другой — в живот слуги.
— Кошелёк! — прошепелявил один из нападавших, дородный краснолицый человек.
Перечить такому трудно, но придётся, потому что отдавать кому-то свои кровные я не собиралась.
— Оглохли?
Меня пощекотали металлом под рёбра.