Положу я на сердце твою ладонь,
Много раз моё тело сжигал огонь
Но горит вечно пламя любви в глазах,
Что ещё ты мне хочешь сказать?
До рассвета
Я пришла посидеть до рассвета,
Но не лезь ко мне, милый, в душу,
Плохо, пусто и сердцу тесно,
Ты мне виски налей, это лучше.
Я пришла, пусть уже за полночь,
Жжёт морозом меня зимний ветер,
Не звонила тебе, да, я сволочь,
Горечь спрячь, мне себя согреть бы.
Да не лезь ты, ей богу, в душу,
Ложь в глазах обжигает морозом.
Ты меня сегодня не слушай,
Мне сегодня не до расспросов.
Ты расслабься, грустить не стоит,
Приготовь нам двойное эспрессо,
Дай гитару твою настрою,
А ты спой свою новую песню.
Виски с кофе не греют душу,
Снег идёт и морозит сердце,
Спой ещё раз, готова я слушать,
Я пришла посидеть до рассвета.
Почему же ты смотришь мимо,
Номер мой без конца набирая,
Почему на мне белые крылья?
Вот и солнце. Прости, улетаю.
Камень-алатырь
Почернели, изношены чувства,
Завернулись в тряпьё власяницы,
Облиняли, но всё же послужат,
Кормом, пусть клюют чёрные птицы.
Память клочьями, сыпется градом,
Все в лохмотьях и старых обносках,
Заверни хоть в какие наряды,
Тлеют сразу, приходят в негодность.
Солнце скатиться над главою,
Скособочится небо дождями,
Звезды скалятся хищною рожей,
Опадают в полынь с ковылями.
Всё мерещится, третий час подряд
Бабки молятся, бают «Страшный суд,»
Тихой сапою подползла беда,
Вот смотри сама как тебя несут.
Кому быть дано, под ладонь Творца,
А кому и ад — камень-алатырь,
Пролетело всё, хлопну я до дна,
Мне куда идти, кто мой поводырь?
Трёхлунье
Берег дальний, свод туманный,
Три луны цвета пшеницы,
Ночью сон приснился странный -
Из загробья летят птицы.
Стук раздался в избы двери,
На крыльце тень гостем встала,
Дух ли бога, дух ли зверя,
Поманила и позвала.
Я подвластна её воле,
Ветер бьёт, толкает в спину,
Мы идём с ней в даль по полю,
Пахнет хмелем, розмарином.
Изо рта сверкнуло пламя,
В землю посох свой воткнула,
Повернулась, я узнала –
Это Смерть, её фигура.
Звёзды светят, ветер воет,
Чёрным мраком обернулась:
— «Ты иди вперёд, не бойся,»
И костями прикоснулась.
В гладь реки упали слёзы,
Три луны затмились разом,
Изо рта вдруг дух морозный,
Заклубился, пал туманом.
— «У всего свой срок на свете,
Даже я себе подвластна,
Ты теперь меня заменишь,
Вот мой посох. Ты согласна?»
Дышит ветром ночь мне в спину,
Заметает след на поле,
Смерть исчезла, разом сгинув,
Посох на руках. Тяжелый.
Губы мёрзнут вдох вбирая,
Снег и иней на ресницах,
Выдох, вьётся птичья стая,
Полетела с ними птицей.
Пыль стряхнула на крестах я,
Три луны кружатся в небе,
Льётся болью на уста мне.
Слово, сказанное в гневе.
Нет ответа на вопрос мой,
Кровь сменила на вино я,
Захмелела, закружилась
Голова в венке терновьем.
Шепчут мёртвые секреты,
Все слюнявы, бредни хором,
Говорят — «Тут нет запрета,
Можешь сразу иль измором.
И сжигай в огне из страсти,
Вихрь жизни в омут смерти,
Будь холодной, без пристрастья,»
Всё в тумане завертелось.
Трёх лун кровь на небосводе,
Слышу я посмертья крики,
Сон ли это, явь быть может,
Мне привиделось на стыке -
Солнце всходит горьким ликом,
Свет трёх лун во тьме затерян,
В зеркалах себя увидев -
Дух ли бога, дух ли зверя?
Дорога
Мне дорогу — острой галькой,
Кровь и боли стон.
А кому-то белым тальком,
Смех и песен звон.
Мне дорогу — грязь до тризны,
Волчий слышу вой,
А кому-то праздник жизни,
На паях с судьбой.
В зеркала смотрю всё глубже,
Не чиста вода,
Кто-то похвалялся дружбой
Сам кулак держал.
Нет людей, одни лишь судьи,
Разберут на хлам,
Всё до мелочей обсудят,
И идут во храм.
Но в лохмотьях индевелых,
Да под вой пурги,
Вновь иду дорогой смелых,
Ни видать ни зги.
Мороз
Снег сугробами в голой степи,
Табуны ветров под уздцы б,
Подгоняет убийца-мороз в пути,
Заставляя вперёд идти.
Он крепчает, он жив, он не спит,
Властелин тех земель, он концы