Время летит и ему кто-то верит,
Я отыскала ключи от потерей,
Теперь я к ключам ищу чьи-то двери.
Дом ли любимого, храм ли небесный?
Сколько искать я их буду по свету,
Руки темнеют как дым сигаретный,
Чёрные пальцы как воронА перья.
Сколько идти до лазурного неба?
Или ползти под сжигающим солнцем?
Вверх как вьюнком, как змеиным побегом,
Тесно прижавшись к камням соборным.
Ключ подошёл, но открытые двери,
Нет ни души в переполненном храме,
Господи, как мне вернуть все потери,
Если ключ этот смертью подарен?
Чёрный шаман
Закат неизбежен и ночь заскользила тенью,
Я вновь обошла километры чужих дорог,
За млечным путем пробираюсь я провиденьем,
И месяц ущербный светит у моих ног,
Свет-пыль с фонарей собирала, серпом срезая,
Готовила зелье от чар твоих, чёрный шаман,
Меня приручал, на кострах ритуальных гадая,
Ударами в бубен дым до небес поднимал.
Я вольною птицей была, а ты диким зверем,
Та встреча в степи стала для нас роковой,
Смеясь распахнула шальная любовь свои двери,
Ловушкой захлопнув, навеки украла покой.
Как взгляд отвести от черных твоих бездонных?
Ты так же попал в омут зеленых глаз,
Счастьем стала б любовь, но поступок был подлым,
Силу мою отбирал, свою умножал в сотни раз.
Как воду из родника душу мою выпивал ты,
Костер до небес разжигал, камлая чёрный обряд,
А я уползала в степь, выла волчицей от боли,
Но дым от костра как цепью тянул назад.
Я строила стены туманом, сама же их разрушая,
Секатором новой луны срезала у солнца лучи,
Мостила слезами пути за грани твои пробираясь,
Из серого пепла сложила осколки разбитой лжи.
Оковы любви паутину рвала я столетье в клочья,
Над миром вновь засияла ярко моя звезда,
Укрыла себя покрывалом из бархата черной ночи,
Костер ритуальный, шаман, разжёг ты сегодня зря.
Ночь — бузина, как полынный отвар с крапивой,
Звезды по небу пишут вязью старинных букв,
Ветер, несущий страх летит ураганом с равнины,
Вместе со мною заклятье он прочитает вслух.
В прорезь на длинном ключе тихо подует ветер,
Слушают духи его завыванье — благую весть,
Юртой зеркальной накроют шамана сверху,
Со злобой смотри в отраженье — один ты здесь.
Звезды сгорают и падают пеплом как саван,
Небо вдыхает в себя остатки шаманских костров,
А в глубине моих глаз любовь навсегда угасает,
Вернулась в разорванный след я тропою из снов.
Когда я уйду под землю, то прорасту цветами,
Полынью, крапивой, дурманом, степною травой,
Когда ты уйдешь, на костре ритуальном сгорая,
То пепел — остатки твои развеются над землей.
Ветер, несущий страх вновь прилетит с равнины,
Посеребрит он пеплом сплетенья цветов и травы,
Вместе мы будем навеки, мой шаман милый,
Только теперь свою силу — всю отдаёшь мне ты.
Осенью стылой
В тёмной чаще дремучего леса,
Заблудилась речная ундина,
На запястьях цветы-браслеты.
Осень-волосы, а глаза — тина.
Заколдованный осенью стылой,
Вяз томился в объятьях ветра,
Покоренный красой ундины.
Он ожил, будто жарким летом,
Ей шептал он любви признанье.
Песнь лесов пел ей наважденьем,
И к нему, в его ветви, в объятья,
В миг упала влюбленная дева.
Пронзил холод лес, ветер осенний.
Взор ундины потух, сердце стыло,
Вяз опутал, укрыл своей сенью,
До весны грея, прятал любимую.
Укрывая шептал тихо сказки,
А зима снегом с неба сходила,
Прорастали друг в друга в ласке,
Одним целым стал вяз с ундиной.
Мёртвые цветы
Он этого не знал и не желал, так получилось,
Но что-то бешеною тьмой по стенам билось,
Кирпичных арок спины выгнулись горбато,
Манил к себе огнями, но себя в руины прятал.
Бредёт шагами время-зверь по стенам улиц,
На мостовой куски асфальта дыбом вздулись.
От взгляда у домов сорвались с петель двери,
От взмаха рук летели вверх туманом перья.
Стекал свет фонарей как воск свечей и капал,
По подворотням ветер выл, ребёнком плакал,
Как гулкие шаги по мостовой стучали годы,
Запущенное колесо лишило в миг свободы.
Река вздувалась, на паром швыряла волны,
Глядя тревожно за весло держал паромщик,
Он Души молча посчитал, монеты взял устало,
Вскричал: — «Где, чёрт возьми, тебя таскало?