— Я такого не г-г-говорила, — начинаю запинаться.
— Тогда больше не заикайтесь об уходе, — улыбаясь, говорит король и неожиданно садиться рядом со мной. Прямо на траву.
Отлично, убивание меня откладывается, понимаю я. Теперь мы с собеседником находимся на одном уровне. Становится гораздо спокойнее на душе. Наш дальнейший разговор с королем принимает более доверительный характер.
Мерел Великий абсолютно неожиданно для меня выдает:
— Из всех избранниц лишь только вам удалось расшевелить моего младшего. Такого спектра эмоций в нем еще ни разу не доводилось видеть. Лед тронулся. А это многого стоит. — Король задумывается и выдает дальше, не давая мне опомниться: — Вспомните, Хлоя, это важно. Какого цвета была сфера, которая врезалась в вас в день приглашения на отбор?
— Хм, — задумываюсь я, пытаясь припомнить все детали. — Золотая сфера и, кажется, в ней было несколько сиреневых огоньков.
Ой, а ведь и впрямь, сферы у девушек рядом отличались друг от друга по цвету.
Мерел чему-то своему сидит улыбается.
А я интересуюсь:
— Ваше величество, мне, если есть такая возможность, хотелось бы кое-что прояснить…
— Попробуйте, — великодушно позволяют мне.
— Все девушки отобраны только для младшего принца? — набираюсь храбрости и на одном дыхании выпаливаю я.
— Нет, для обоих. Однако, принц Рафаэль сбежал. Таким образом, он удвоил шанс для нахождения истинной пары своему младшему брату. Если бы только принцы были более ответственны… Один обнуляет свои шансы исчезновением, второй — сначала удваивает возможности, а потом занимается непонятным отсевом… — тяжело выдыхает король. — Подумать только, настолько эпически избавился от ведьм!
— Но почему? Ведь матушка принца — ведьма, — не удерживаюсь я от нового вопроса.
— В этом-то и причина. Сильвия до сих пор старается чересчур контролировать Рельда, никак не смирится с тем, что он вырос. Душит его своей гиперопекой. В какой-то мере, в ответ мой сын устроил бунт. Королем становиться не желает, вот и делает все, чтобы отсрочить неизбежное.
Вот так да. Не желает становиться королем… По этому заносчивому принцу и не скажешь!
— Но ведь, так нельзя. Его высочество даже не успел толком познакомиться с выбывшими ведьмами. И уже на всех них навесил какие-то ярлыки. А вдруг среди ведьм была его истинная? — с жаром выпаливаю я и замалкиваю в конце, сталкиваясь с серьезным взглядом правителя драконов.
— Одна провидица сказала, — немного погодя отвечает его величество, — что тот принц, который обретет истинную, будет достоин быть следующим королем. Каждый из моих сыновей решает сам как искать свою суженую. Не обретет ее Рельд, так найдет Рафаэль. Вот только бы сам вначале нашелся, — передо мной находился уже не король, а любящий отец, переживающий за своего ребенка.
“Как бы мне хотелось, чтобы его старший сын появился здесь”, — невольно мелькает в мыслях у меня. Взлетает золотая дымка. И ничего не происходит. Как бы не хотелось, Рафаэля рядом не оказывается. Странный у меня дар…
Король задумчиво смотрит на меня, тем не менее возникновение золотых всполохов неудавшейся ворожбы никак не комментирует.
— Приятно было с вами познакомиться и побеседовать, Хлоя, — после некоторого молчания, произносит он, — Пожалуй, мне пора. Дела государственной важности ждут. Пока еще, — добавляет он в конце и нежиданно подмигивает. Собирается уже уходить, но внезапно резко разворачивается. На его лице появляется лукавая улыбка. Так похожая на улыбку Рафаэля из моего сна.
— Хлоя, побалуйте себя, прогуляйтесь по городу, раз уж стали счастливой обладательницей монет и самоцветов. Карета будет подана перед главными воротами через полчаса, не опаздывайте, — подмигивает он снова. — Рекомендую посетить салон мадам Помпье, — продолжает его величество. — Сегодня же днем отправляетесь к ней. В “Розы Драгвела”. Мадам Помпье поможет вам подобрать базовый гардероб.
В салон? Это то, о чем я подумала?
— Хлоя, ответьте всего на один вопрос, — не обращая внимания на мою растерянность, напоследок даже не требует, а просит его величество, — Как вы смогли пробраться в сокровищницу, на которой стоит защита на крови?
— Рафик принес вещи, — сдаю с потрохами кота, не испытывая никакого сожаления или угрызения совести по этому поводу.