Ледяной свинец медленно выталкивал безвольно застывшее тело наверх, хотя Тилорь не помогала воде ни одним движением. В голове бились чьи-то, но не её слова… Согреться в пламени не своего костра Я лишь мечтаю - большего не надо.
Вода заливалась под одежду, холод медленно приводил девушку в чувство, но стучащая рефреном кровь в голове упрямо отбивала строки: Я знаю, как реальности искра Испепеляет тень ночного взгляда.
Воздух с полузадушенным хрипом ворвался в легкие, заставив чародейку судорожно раскашляться, попутно пытаясь оглядеться вокруг. Шесть мокрых голов потерянно выискивали кого-то над водой.
– Вон она! - крикнула Иньярра, кивком показывая на появившуюся на поверхности Тилорь. - Не спускайте с неё глаз, хорошо?
Три девушки тут же слаженно подплыли к чародейке, не оскорбляя её откровенной помощью, но держась на расстоянии половины сажени, чтобы в случае чего…
– К берегу! - резко скомандовала ведьма, решительно разворачиваясь и начиная мерно рассекать воду руками. Путающийся плащ мешал, сковывая движения, но она словно и не обращала на него никакого внимания.
Тилорь обреченно вздохнула. До берега ей было не доплыть, это точно.
Сажень… Две… Три… Десять… Грустные водоросли на поверхности цеплялись за спутанные волосы. Усталость в руках удваивалась при мысли, что из-за неё все девушки плывут в два, а то и в три раза медленнее, чем могли бы. А если они из-за неё же не доплывут?
Легкие разрывались от недостатка воздуха: уже два раза она погружалась под воду и всплывала только благодаря упрямству и, должно быть, магии трех чародеек, плывущих неподалеку.
"Я так больше не могу!" - отчаянно взорвалось в голове, руки бессильно опустились, вода с готовностью приняла в стылые объятия измученное и безвольное тело…
И тут Тилорь вдруг поняла, что она не только может дышать под водой, но и не может по-другому! Ноги перестали казаться такими тяжелыми из-за полных водой сапог, плащ больше не оттягивал назад усталые плечи, малейшее движение ступней продвигало чародейку на полсажени вперед безо всяких усилий! Хотя… ступней ли? И чародейку ли?..
Зеленоватый чешуйчатый хвост легко колыхался, мощно рассекая пласты воды, и вот уже Тилорь настигла Иньярру, плывущую впереди всех чародеек, и сбавила скорость, пристроившись рядом с ней. Ведьма, удостоверившись в её полном превращении, удовлетворенно улыбнулась и показала Тилори поднятый вверх большой палец.
Девушки быстро обращались в зеленохвостых русалок по мере того, как выбивались из сил, и через полчаса единственным человеком осталась ведьма, упорно преодолевавшая водное пространство собственными силами. Хотя можно ли называть ведьму человеком?
С восторгом обнаружив, что может не только плавать, но и нырять на любую глубину, Тилорь радостно плескалась в море, рассматривая цветные ракушки на дне и принося Иньярре самые красивые водоросли с цветками, которые та с улыбкой вплетала в свои или её волосы.
За полверсты до берега торжественная эскадра русалок, украшенная причудливо сплетенными тонкими ведьминскими пальцами венками, подхватила Иньярру под руки и за несколько восторженных секунд с хохотом домчала до побережья.
"А как, интересно, обратно?!" - озадаченно подумала вдруг Тилорь, которую до этого момента почему-то ничуть не беспокоило собственное перевоплощение. Но стоило ей только коснуться пальцами камней берега, как хвост бесследно растаял, а она осталась всё в тех же тяжелых хлюпающих сапогах, с тем же насквозь промокшим плащом за плечами и… бессмысленной блаженной улыбкой на губах…
"Огонь!" - шепотом повторила Тилорь, морщась от боли в скрученных за спиной руках. Темный лес, обступающий тонкую мокрую тропинку со всех сторон, щерился остроконечными ветками елок и хлестал по глазам жесткими мясистыми листьями резницы. Пылающие пятна ярко-оранжевых факелов перед глазами суетливо перемещались с места на место.
Чародейку и всех остальных девушек, подловив на берегу, скрутили какие-то незнакомые, но весьма грубые личности, заломили им руки за спину и силой повели куда-то в лес. "Только что волоком не потащили!" - раздраженно думала Тилорь, возмущенная как бесцеремонностью людей, чьи лица и тела были скрыты плащами, так и полным бездействием чародеек вкупе с приказом Верховной не сопротивляться. Впрочем, её саму сквозь лес тащили ничуть не менее беспардонно, чем остальных, так что упрекнуть в чем-то ведьму было нельзя.
– Смерть исчадиям ада!!! - экзальтированно завопили впереди, там, на не видимой за ветвями деревьев поляне. - Смерть ведьмам!
– Смерть!!! - восторженно откликнулись их конвоиры, несколькими сильными рывками заставляя чародеек двигаться быстрее и выталкивая их на довольно большую поляну с семью столбами, вкопанными по кругу. Вокруг столбов были красноречиво разложены вязанки дров и положены ещё незажженные, но зато хорошенько просмоленные факелы.
– Нет!!! - вырвался из груди одной из девушек истерический вскрик. - Нет!!!
"Ничему не удивляться и ничего не бояться!" - спокойно напомнила ведьма мысленным посылом и, поморщившись, добавила: - "Я же просила!"
Тем временем восторженные фанатики уже прикрутили её к первому столбу и подошли с тем же намерением к Тилори. Та, связанная, могла только злобно сверкать глазами, отплевываться и сыпать проклятиями под чуть насмешливым взглядом привязанной Иньярры. Прочие девушки, скрепя сердце, выдержали процесс подготовки к казни молча. Угрюмые взгляды исподлобья обещали палачам (в случае счастливого спасения) замечательную и веселую жизнь… На том свете.
– Да сгинет зло! - возбужденно завопил первый фанатик, с детской радостью поджигая факел и опуская его с костер под ногами Иньярры.
– Аминь, - насмешливо отозвалась та, полуисчезнувшая в едком дыме. Розовый цветок пламени целовал её ноги, облизывая полы плаща.
"Безумие!" - билось в голове Тилори. - "Этого просто не может быть!!!"
Костер под её ногами уже полыхал во всей гамме от винного рубина и до нежной голубизны неба на рассвете. Огонь взбирался по лодыжкам, обнимал шелковый плащ, поднимался до волос и… сушил не сжигая…
– Asden mifol injirno, - размеренно выплетала ведьма, запрокинув голову, чтобы уберечь глаза и горло от едкого дыма. - Deart itrenti lignos!
Заклинание, как песня, мягким элем заливало душу, наполняя тело невесомой легкостью. Костры медленно прогорали, высушив одежду и волосы девушек. Рассеивался дым, обнажая лица жестких палачей…
– Да святятся не сгоревшие в очистительном пламени, - пронесся над поляной шепот вставших на одно колено… Фреля, Галирада, Корвина и остальных…
– Гвыздбр фрахк лажгрыматзз!!! - вдруг от души выругалась Тилорь, враз осознав всю силу и смысл тех непонятных слов, что щедро рассыпала Иньярра, когда их обеих притащили на поляну. Не эту, другую. Ту, что, кажется, была целый век назад…
Ведьма обвела вновь собравшуюся в полном составе - тринадцать - компанию довольным взглядом, тщетно пытаясь прогнать с губ довольную - или самодовольную? - улыбку. Впрочем, ей простительно: ведь, как ни крути, а это всё устроила она.
– ПЕРЕХЛЁСТ!!!!! - взвился ввысь сильный, страшный голос Сказительницы. Небо отозвалось грохотом и молнией.
– Перехлёст! - воскликнули тринадцать голосов, тринадцать серебристых голубков устремились в небо с вскинутых к звездам рук.
– Перехлёст! - радостно загремело по всему лесу. Мириады серебряных искр - голубей - пронзили темноту, рассеиваясь блестящими разводами, взрываясь сполохами нестерпимого света. Казалось, само небо раскололось на множество сверкающих осколков и осыпалось на головы празднующих. Празднующих самый лучший праздник в жизни Тилори.
Летний Перехлёст.
Дрожащие пальцы, выбивающие нелепую дробь по кубку с горячим глинтвейном, сваренном парнями. Рваные ниточки строк, изломанные струнным воем слова и рифмы… Слезы. Торопливо смахиваемые с глаз, чтобы мир не растворялся перед глазами. Тревожно замершее время, застывшее в безумной пляске сбившегося дыхания.
И МУЗЫКА. Терпкая, горькая, страстная, безумная, бесконечная, сильная, жестокая. Мучительно медленно разливающая тягучее пламя яда в груди. Резким росчерком стали бьющая по глазам. Щедро посыпающая свежие раны горстями горькой соли. Осторожно ласкающая душу в нежных ладонях. Опасно и небрежно ранящая обнаженные нервы тонкими лезвиями струн. Равнодушно струящаяся густой янтарной смолой на еловый ковер неосторожно раскрывшейся души. Взвился над пыльной дорогой мой конь: Меж городами по весям. Кто-то кричит, что в любви жизни соль, Кто-то вином лишь и весел. Я же, шальная, лечу всё вперед, Хоть чашу с жгучей отравой Смерть мне к руке левой несет, Жизнь - эликсир к правой.