Там, за камышами, с лодки сейчас рыбачили двое: мужчина и девочка лет одиннадцати-двенадцати. Нашли заводь и таскали себе карасей. Пройди Юля и Георгий дальше по дорожке, то, возможно, увидели бы рыбаков. Там как раз открывалась заводь.
— Я им завидую, — тихонько сказала Юля. — Меня дед в Вольжанске учил рыбу ловить. Мне лет десять было. Я знаешь какая рыбачка?
— Верю, — кивнул Георгий.
Они говорили шепотом, не желая обнаружить свое присутствие. И вновь последовал бурный всплеск. Другая телескопическая удочка взвилась над камышами.
— Эх, папка, а у тебя какой попался-то! — Голос взрослой девочки звучал с завистью. — Как порося! А как бьется-то, как бьется!
Даже Юля и Георгий слышали, как трещал на крючке вытянутый карась, пытаясь сорваться, и как теперь он размашисто бьется на дне лодки.
— Так жить карасик хочет, — усмехнулся мужчина. — А ведь точно как поросенок! Как хрюшка. Маленькая хрюшка!
— Отец и дочка, — прошептала Юля. — Деревенская идиллия.
— Точно, — усмехнулся Георгий. — Пошли? Чего подслушивать?
Но голос девочки остановил их:
— Папка, а ты обещал рассказать, как хрюшку зарезать. Помнишь? Чтобы правильно было.
— А не рано тебе? — В голосе звучала ирония.
— А чо рано-то? Самый раз! — возмутилась девочка. — Я уже взрослая!
— Да какая ж ты взрослая, если карася вытащить не можешь?
Отец по-родственному тепло подшучивал над ней, не без удовольствия.
— Так то карась, папка! Он в воде плавает. Поди пойми, чо он себе думает. А ты обещал. Про хрюшку. Говорил, нож очень острый нужен.
— Нужен, и еще какой острый!
— Ну расскажи, расскажи, а то сейчас удочки брошу в воду и утоплю!
— Так они не тонут.
— А я садок отрежу, он железный, потонет. С карасями противными.
— Какая же ты строптивая у меня!
— А вот такая!
— Ладно, ладно, расскажу, — сдался отец. — У нас как раз время для перекуса. Будешь яблоко?
— Давай.
Зашуршал пакет.
— На.
Хрустнуло яблоко, укус был жадным. Девочка громко и сочно зачавкала.
— Утрись, по подбородку течет.
— Да лана.
— Как хочешь. Хрюшку зарезать — не курицу, — особым тоном заговорил мужчина. — Хрюшка, как собака, все понимает. Ученые доказали. Чует все. Заранее. — Его голос далеко разносился над камышами и водой. — Ты ее кормишь и поишь, в глазенки ее смотришь, а она в твои, верит тебе. Она ведь тебе как ребеночек, ты ведь ее сам вынянчил. Иных из соски кормил, пока поросяти были. Говорил с ними.
Юля поймала взгляд спутника.
— Как трогательно, — прошептала она.
— Даже чересчур, — согласился Георгий.
— А у тебя для нее уже ножик припасён, — продолжал рассказчик. — Так вот, свинку надо денек не кормить перед забоем…
— Почему? — вопросила девочка.
— Почему? — тихо спросила Юля у своего друга.
— А ты профессионала послушай, — Малышев кивнул на камыши.
— Так надо, — ответил профессионал. — Мяско лучше будет, потому что желудок у свинки очистится. Пусть поголодает родимая. Тут и другой плюс: голодной она за кормом охотнее из хлева выйдет. Ты ведь ее забивать на глазах у других свиней не будешь. Тут такой визг начнется! Они ж все решат, что пришли по их души. И силой из свинарника тащить ее нельзя — все поймет. Всех взбаламутит. Ну так вот, не покормил ты свинку денек, а лучше все сутки, а потом ей под нос миску со жратвой, да повкуснее. И на выход. Вот как мы рыбку ловим. Прикормом, стало быть, выманивай окорок на ножках.
— Прям передача «Ребятам о зверятах», — поморщилась Юля.
— И свинка пойдет за тобой, — продолжал опытный отец. — А тут у тебя помощник должен быть.
— Помощник? — спросила девочка.
— Да, которого свинка тоже знает, чтобы не волновать ее лишний раз. Видишь ли, дочка, хрюшки ведь умные и все чуют, только до последнего часа и минуты не верят, что хозяин, который так о них заботился, — голос рассказчика стал задушевным, — кормил и поил, сон их берег, сейчас резать их будет. Ну, как свиней прямо! — вдруг мелким смехом залаял он.
— Ой, папка! — покатилась девочка. — Ну, ты шутник! А дальше?
— А дальше самое главное. Вывел ты ее за миской. А у твоего напарника в руке топор, да побольше.
— Голову рубить?! Свинюхе?!
И так у нее это получилось искренне, что и отец ее хохотнул, и Юля рот зажала ладонью, чтобы не рассмеяться. А Георгий, сам давясь смехом, прижал Юлю к себе и зашипел ей в темечко: «Тсс!»
— Да нет же, не голову рубить! Какая ты! Заведи ее туда, где ты и прежде свинят бил. Поставь миску перед ней. Сразу свинью зарезать нельзя. Ткнешь ее в бок — она, раненая, понесется по двору, всех еще сама посшибает, если крупная. И вот тут твой товарищ должен не промахнуться; пока свинка ест, он ее обухом топора по темени — бац! — Последовал громкий хлопок, от которого несколько птиц выпорхнуло из деревьев и стрекозы взвились над камышом. Разве что круги не пошли по озеру.