— Будем надеяться.
Скоро они попрощались. В эту ночь студенты-историки спали как убитые. Праздник, работа и отдых сморили даже самых неспокойных и буйных. Тем более, что начинались трудовые будни археологов. Да, были несколько человек в лагере, которые не могли сомкнуть глаз и думали, думали, что-то решали, но эти люди в сравнении с большинством в счет не шли. И потом, кому есть дело до безнадежно влюбленных?
Глава вторая
Туман над водой
Юля и Георгий вышли на рассвете, когда лагерь еще спал, обогнули городище и устремились по знакомой дорожке. Они экипировались для короткого похода. Надели курточки и кепки, ведь им предстояло идти через лес. Георгий взял рюкзачок, оба вооружились биноклями и походными ножами. Через десять минут они вышли к лесной развилке. Налево по тропинке через лес (будет) уютный пляж на берегу заводи, где они отдыхали вчера после трудов праведных, и стали невольными свидетелями диалога отца и дочери за камышами.
Но теперь им было направо…
Они шли по незнакомой территории, иногда преодолевая препятствия; им приходилось продираться сквозь заросли кустарника, убирать от лица ветки, а то и спасаться от хлестких ударов. Над головой хищно кружило и каркало воронье. Несомненно, это они разбудили птиц. А те думали: не по их ли птичью душу явились эти люди, не за их ли птенцами? Чего в ином случае им понадобилось в этой чаще? Птицы, как правило, плохо думают о двуногих существах.
— Говорят, вороны в моменты крайней опасности нападают на людей, — риторически заметила Юля.
— Да, и заклёвывают насмерть, — кивнул Георгий.
— Видишь, — улыбнулась она, — ты тоже об этом слышал.
— О, да!
— Стало холоднее, или я вновь ошибаюсь? — спросила Юля.
— Просто утро, вот и прохладно, — успокоил ее Георгий. — Выйдет солнце — согреемся.
— До солнца еще дожить надо, — философски заметила его спутница. — В смысле — дойти. — Она недоумевала. — Неужели не замечаешь перемены?
— Ты внушила себе, что тут должен быть холод. Ведь так сказал «волшебный старик»!
— А-я-яй! — к неудовольствию молодого человека, то и дело вырываясь вперед, покачала она головой.
— Что?
— Мы едва знакомы, а ты уже издеваешься надо мной!
— Ну, прости.
— Не искренне!
— Извини меня.
— Ладно, — вздохнула она. — Меня так легко обидеть! Я такая ранимая! — Юля даже всхлипнула носом. — Как цветок!
Утренняя свежесть и впрямь была чрезмерной. Им казалось, что они то подходят к большой воде, то удаляются от нее. Раздвигая руками зеленые ветви, они ждали, что вот-вот обнаружат желаемое, но лес встречал их все новыми густыми зарослями. Георгий хотел идти впереди, но Юля опередила его — ей обязательно надо было самой прокладывать дорогу. Иначе она не могла!
— Мы идем уже двадцать минут.
— Знаю, — недовольно откликнулась Юля.
— А если эта тропинка вообще ведет мимо озера? — резонно предположил Георгий. — В дикое местечко мы забрели!
— Если через десять минут не выйдем к воде, повернем назад, — сказала Юля. — Но я на тебя обижусь.
— За что?
Ее голос стал капризным:
— Ты умаляешь мою мечту!
— Знаешь, какая ты…
В его голосе звучала ирония.
— Какая?
— Такая!
Она остановилась, поймала его руки:
— Ну, какая, какая? — Юля смотрела ему в глаза.
— Это нечестно, — признался он.
— Что — нечестно?
Она приблизилась к нему, и кепки их коснулись козырьками.
— Брать меня за руку, когда я хочу сказать правду.
— А-а! — рассмеялась она. — Это уловка! Женская хитрость! Но ее могут использовать и мужчины. Говори — какая! Не стесняйся.
— Одержимая, вот какая, — очень серьезно сказал Георгий.
— Да! — Ее зеленые лисьи глаза смеялись. — Но только тогда, когда меня что-то занимает целиком. Понимаешь? — Она отвернулась и пошла дальше. — Вот как сейчас! Когда я не могу остановиться! Когда должна увидеть остров, на котором живет нечисть!
Справа от тропинки стал подниматься пологий холм, укрытый лесом. А слева лес поредел и пошла полоса высоченных камышей — выше человеческого роста. Сразу дохнуло сыростью. Камыши уходили далеко, покуда хватало глаз. Из-под ноги Юли выпрыгнула здоровенная лягушка.
— Жаба! — Девушка отпрянула и налетела спиной на спутника. — Гоша, спаси! — она затопала ногами. — Мерзость какая!
— Я — Георгий.
— Я их терпеть не могу, Георгий!
— Надо же, — взяв ее сзади за плечи и прижав к себе, он усмехнулся, — хоть чего-то ты боишься!