— А тебе очень хочется быть со мной? — как-то кокетливо и одновременно по-садистски жестоко уколола насмешкой.
В тот момент я и сам не знал, чего больше хочу. Возможно, убежать, исчезнуть и никогда не видеть, безнадежно позабыть свою неудачную слепую любовь.
— Чего же ты молчишь? — Марго расхохоталась, — Неужели разлюбил? — она выдержала паузу и добавила: — Мне как раз понадобится секретарь… такой как ты, безответно влюбленный.
Смех Марго, изумительно чистый и звонкий, словно тысячи серебряных колокольчиков, нежно теребил душу. Вроде бы насмехалась, издевалась, но была уверена в прочности «крючка», впившегося во влюбленное сердце. И не зря.
В конце концов, Марго достала до самого донышка терпения, и я нечестно воспользовался порошком. Но ведь и она у костра инквизиции околдовала бездонными глазами-колодцами. Давно бултыхнулся в них без надежды вынырнуть, так пусть и она испытает подобное.
В избытке чувств не скупясь, отсыпал половину порошка и истратил на заветное желание. Марго сразу улыбнулась, пропали издевка и покровительство. Она как бы подобрела.
«Подействовало или прикидывается?» — мелькнуло сомнение и утонуло в подсознании.
— Хватит болтать, — приказала Марго, но в ее голосе остался только командир и исчез деспот. — Мы оторвались от погони, но она не дремлет.
— Куда идем? — уточнил Павел.
— На север, в столицу местного царства, — пыталась обрисовать ситуацию предводительница. — Изумруды на этой планете тоже не валяются под ногами… Мы попытаемся выкрасть камешек из сокровищницы царя.
Я про себя отметил, что воровать плохо, но также молча оправдался, мол, царь не обеднеет, а спасение планеты перевешивает наш грех.
Не знаю, о чем думали остальные, но ни Павел, ни сама Марго не критиковали моральную сторону нашего предприятия. Мы больше не трепали языком попусту, а только шли, шли, шли…
К вечеру добрались до леса. Мы пробирались сквозь густой, но мягкий подлесок, а высоко над головой смыкались кронами в сплошной темно-синеватый ковер необычные деревья-исполины. За густой щит листьев почти не просвечивало вечернее светило странной планеты. Все меня в ней удивляло: болото, лес, розоватый ручеек, птицы в разноцветную крапинку пели, словно скребли по жести напильником…
Мы так намаялись, что без дозорных повалились на сине-фиолетовую траву и отлично вплетали земной храп и сопение в музыку, птиц-напильников. Только Мерлина заткнули пробкой в кувшине.
«Погоня устала не меньше нашего, — оправдывались в беспечности остатки растворяющегося во сне сознания. — Найти в таком лесу и днем попробуй, а тут ночью…»
Еще успел услышать собственный храп и окончательно провалился в сон.
Утро разбудило оглушительным скрежетом летучих напильников. Тут уж было не до сна. Есть нечего, и мы, под урчание желудков и проклятия голодного Мерлина шли дальше, к укрывшейся за густыми лесами столице далекого от родины царства.
«За тридевять земель…» — мелькнула ассоциация с детскими сказками и растворилась в бесконечной монотонности шагов.
Весь день топали по лесу, окрасили одежду в сине-сиреневый цвет сока местного растительного мира, даже кожа немного посинела, но старания оказались не напрасными — добрались до опушки дремучего леса. Дальше начались поля, возделанные хозяевами планеты.
Среди полей стояли деревеньки землеробов. В первой попавшейся, почти копии наших сел, мы решили заночевать.
Когда подошли к сиреневому срубу на околице поселения, то не придумали ничего лучшего, чем постучать по вселенским законам в дверь.
Изнутри что-то ответили. Я использовал щепотку порошка, и мы поняли: входите. Волшебное средство заменяло переводчика безотказно.
Местные жители внешне почти не отличались от нас, но их кожа и волосы, как вся местная природа, отражали преимущественно цвета сине-фиолетового спектра. Только ни мы, ни хозяева ветхого домика не мучились расизмом и очень быстро подружились.
Гостеприимные хозяева поставили на стол фиолетовое вино и закуски, а мы платили за угощения сказочными рассказами о бегстве из Кощеева царства.
О сердцееде знали и здесь и искренне сочувствовали нашим неудачам, радовались успехам. А когда, в доказательство волшебных баек, выволокли из кувшина Мерлина, то крестьянский сынок, лет семи по нашим меркам, не сдержал возмущения к злому волшебнику и накрутил ему уши. Так что, после стараний Марго и мальчишки, два лопуха по краям пакостной головки приобрели цвета местной флоры и фауны.