Мамины напарники казались полупрозрачными, а подлетавшая троица совсем не пропускала свет. Одно существо больше напоминало змея Горыныча, чем человека. Рептилия махала небольшими крылышками и хвостовым плавником.
«От такого не улетишь», — понял я и решил дать бой.
Грох опять скулил, размазывая слезы по грязным щекам.
Еще один грабитель, совершенно свинского вида, по-поросячьи радостно визжал, размахивая огромной вилкой, чем-то средним между столовым инструментом и оружием. Только третий оказался гуманоидом, да и то четырехруким и с зелеными волосами. Что их объединило в одну шайку? Впрочем, не до разгадывания ребусов, когда на тебя, словно на бифштекс, целят вилкой.
— Ии-и! — неожиданно мощно, до рези в ушах, оглушил соперников высокой тональностью визга.
Свиноморда выронила вилку, а Горыныч накрыл голову перепончатыми крылышками. Даже гуманоид заткнул мохнатые уши двумя руками, но еще две сжал в кулаки.
Восточная хитрость сработала даже в столь далеких от Земли небесах. Не зря учил тибетский монах визжать.
Едва иссяк запас крика, я подхватил вилку и утопил ее в окорочную часть хрюшки. Новый визг затмил мои усилия и посеял панику в бандитскую группу.
Закрепляя успех, пнул гуманоида в поросячью харю, наверно пятак и сблизил его со свинтусом. Правда, после моей пятки, он налился алой кровью и больше не имел явного сходства с серо-зеленым пятаком хряка.
Два поверженных противника спешно покидали поле боя. За ними, словно за подбитыми самолетами, тянется дым, плавали капельки крови.
Рептилия решила драться в одиночку. Гадина разинула полуметровую клыкастую пасть и выставила вперед трехдюймовые коготки. Рептилия, одетая в плотный панцирь с внушительными шипами, казалась непробиваемой, и решил изменить тактику.
Я сосредоточился, силой мысли сжимая змеиные потроха.
От неожиданного удара изнутри, противник вывалил во всей красе почти метровый раздвоенный язык, пустил грязно-желтые бусинки слез и такого же цвета струю из-под хвоста.
Рептилия развернулась вслед за своими корешами, «дымя» небеса, как и свиноморда с гуманоидом, но только менее благородным цветом.
Победа над Горынычем далась особенно тяжело. Не зная анатомии инопланетной змеюки, пришлось изрядно покопаться в ее брюхе. Пот пропитал всю одежду, но мы отстояли жизнь и кусочек неба.
— Гостить у меня опасно, — грустно заключила мама. — От всех «гостей» не отобьешься.
— Они все убийцы?
— Да… людоеды. Тут голодно, вот и жрут друг дружку.
— А ты как тут, мама?
— Мы светом сыты и еще добрыми чувствами. Не было бы «гостей», был бы идеальный рай. А так и не поймешь, что это. Словно в райских кущах идет спектакль об аде, то ли наоборот. Наверное, Богу так надо, что бы не заплесневели души в слащавом безделье и неге, — мама умолкла, но скоро приказала, словно несмышленому мальчишке: — Хватит болтать, летим к Харону.
Призракам пространство давалось без видимых усилий, мы же месили небо, как и в ирреальном мире. В конце концов, так намаялись, что Грох уснул на лету. Я тоже прикорнул, да и как не уснуть, если тебе поет колыбельную мама? За кого она меня принимает? За ребенка?! Пусть, все равно приятно.
Проснулись в окружении призраков, они сторожили наш сон. Сами сторожа в отдыхе не нуждались.
Перекусили парой случайно залетевших вялых яблок. Я умел обходиться малым, но желудок Гроха громко урчал, а сам он без устали ныл, отравляя встречу с мамой.
Неожиданно наш плакса прекратил канючить, когда увидел гнусного вида шайку озверевших «гостей», рвущих зубами бедолагу гуманоида. Завидев нас, они по-звериному зарычали, опасливо поглядывая, но и не думали бросать добычу.
Царство Мертвых все меньше привлекало, только общение с мамой красило безумный мир.
Скоро к нам присоединился отец, деды и бабушки. Родственники радовались встрече и печалились одновременно. Уж очень боялись, как бы и мы не переродились в «гостей» или не попали на обед к ним.
По дороге встретилась еще одна группа «гостей». Штук десять зверюг уронили из зубастых пастей голодную слюну и взяли курс на нас.
«Все, на всех силы не хватит, — подписал приговор сам себе. — Не ожидал найти конец в чьем-то желудке».
Среди отвратительных морд, собранных по всей Вселенной, мелькнуло вполне человечье лицо.
— Ты, от куда? — Вырвалось от неожиданности.
— С Земли? — на моем родном языке удивился «гость».