− Нет, нет! − перебил старик.
Его немощное, простуженное тело выплеснуло порцию хрипа и кашля, перемешанных со смехом. Старик повел рукой вокруг себя и попытался объяснить:
− Я предлагаю власть не над этим Миром, − он уперся указательным пальцем в меня, выдержал короткую паузу и добавил: − А над этим…
Я больше не мог сдерживаться и рассмеялся в лицо порядком надоевшему, назойливому маразматику и хвастуну:
− Вы предлагаете то, чем я и так обладаю.
Старый человек подумал: «Чем больше внутренний мир, тем меньше мы зависим от внешнего и нуждаемся в нем… Иногда совсем не нуждаемся. Вот и мое время пришло, пора уходить из этого пространства. Но нельзя, не оставив знание, уйти в другое измерение. А он, пожалуй, тянет на ученика: бескорыстно, рискуя жизнью, помог; душа не развита, но без темных пятен; достаточно сообразителен, хотя и ограничен вбитыми в голову канонами. Вот сейчас дурь и вышибу. Беру в учебу».
Собеседник неумело спрятал усмешку в седой бороде, но живые глаза выдавали ее блесками смеха и задора. Он протянул узловатые руки к моему стакану с чаем, окатил волной иронии, настоянной на лукавстве, и я едва не свалился со стула…
Стакан сам полз к насмешнику. Ложка, без посторонней помощи, кружилась в золотисто-коричневом напитке, увлекая за собой чаинки и исчезающие в стремительном хороводе крупинки сахара. Затем мой чай, со всеми взбесившимися причиндалами, оторвался от старенькой, но чистой скатерти, завертелся у самого потолка и медленно спланировал ко мне. Он тихо висел у самого носа.
«Волшебник, колдун?! Возможно ли такое?!» − вскипел мощными сомнениями мозг. Но левитирующий стакан поднимал вверх руки моего опыта и логики.
− Пей, − игнорируя шок собеседника, спокойно предложил кудесник. − Остынет.
Горячий, терпкий чай помогал замаскировать растерянность, но не перед магом.
− Обыкновенное чудо, − указал он глазами на стакан.
«Наверняка галлюцинация, померещилось», − быстро оправилась логика и стало спокойнее биться сердце. Мир вновь перевернулся, стал на ноги.
− Не померещилось, не галлюцинация, − вслух прочитал мысли волшебник. − Просто пришлось немного воздействовать на внешнюю среду. Беседами тебя не проймешь… Но то, что скрыто здесь, − он уперся пальцем в свою хилую грудь, − значительно больше детских фокусов с чаем.
Чародей действительно умел читать мысли. Они видны по изменениям в биополе, ауре. Теперь и я немного читаю в скрытых от непосвященных книгах души, тайных помыслов, ассоциаций, воображения…
Стереотипы мышления заклинили разум, и волшебник вышиб клин сомнений еще одним простеньким фокусом. Это сейчас понимаю, что простеньким…
Мой будущий учитель отправил в полет конфетную бумажку силой взгляда, она вспыхнула желто-зеленым пламенем и осыпалась серым пеплом на скатерть. Серенький мусор на столе, подобно смазке, помог провернуться «шестеренкам» в голове. Они завертелись в бешеном ритме, производя стремительные, неудержимые образы.
«Подействовало, − определил волшебник. − Он уже готов к разговору, к восприятию. Обучу и − свободен. На путь к тайникам природы самая малость уйдет. Лет двадцать − не время».
Учитель потом говорил, что аура запылала мощным, разноцветным пламенем. Он даже окружил себя защитной стеной заклинания.
Мысли сорвались с цепей, крушили преграды. Я поверил в невозможное и страстно жаждал его постичь. Так стал учеником чародея и скромного затворника.
Впрочем, меня выбрало в ученики провидение за два часа до описанного разговора. Выбрало, словно подарило волшебную палочку Незнайке. Но не за три добрых и бескорыстных дела, а всего за одно. Я вырвал из-под колес груженого песком самосвала зазевавшегося старика. Жернова смерти вращались в холостую, получив в жертву только шапку моего Учителя. Покрышки зло крутанулись, вминая навеки в замерзающую грязь потертую кроличью ушанку, плеснули в нас порцию грязного подтаявшего снега и унеслись вместе с песком. Колесо Фортуны пощадило одного, но платой за это был спасатель. Ибо нет ни одного дела, которое оставит без внимания Судьба. Судьба всмотрелась в нарушившего Предначертания глазами великого мага, и мое тягуче-резиновое время завертелось в счастливом темпе. Сейчас я нищ, даже по меркам своего бедного на блага времени, но счастлив.
Безболезненно забылись, исчезли из жизни пьяные вечеринки, ухаживания и беспощадная мельница слов. Она перемалывала «умные» разговоры и Время в бессмысленную пыль.
Адам, вкусивший запретный плод, отказался от Рая. Мне было легче отказаться от меньшего.
− Ты хочешь узнать, как мне это удается? − прочитал колдун мою ауру. Он стряхнул пепел со скатерти и еще раз взглянул поверх головы. − И хочешь научиться?