Селин наклонилась над головой Шарлотты.
— А ты что думаешь? — Амели прошептала ей.
— Я не знаю.
Наклонившись, Селин засунула пальцы Шарлотте в рот и раздвинула ее зубы.
— Что вы делаете? — спросил Антон с выражением, похожим на отвращение.
Не отвечая, Селин наклонилась ближе, чтобы осмотреть язык и горло Шарлотты. Она посмотрела на Дамека. — Милорд… ее язык не распух, и горло не покраснело. Ее трахея чиста. Я не… я не уверена, что она была отравлена. Упоминала ли семья о какой-либо истории болезни? Может быть, слабое сердце?
Смесь удовольствия и надежды отразилась на лице Дамека. — Они мне ничего не говорили, но вы хотите сказать, что она могла просто умереть сама по себе? Это была бы приятная новость, если бы она была правдой. Это, безусловно, облегчило бы мою помолвку с Рошель.
Хотя Селин слегка отвращало его бессердечное отношение к смерти Шарлотты, она понимала, о чем он говорил.
— Когда у Селин будет возможность поговорить с семьей? — спросил Антон. В его голосе тоже звучала надежда. Если бы это оказалось трагической, но естественной смертью, это позволило бы ему забрать своих людей отсюда и отправиться домой.
— Вы встретитесь с ними сегодня вечером за ужином в большом зале, — ответил Дамек. — Я знаю, что все должны быть в трауре, но мы все должны есть. Он наклонил голову. — Если Селин так уверена, что это не было убийством, есть ли необходимость продолжать?
— Я не уверена, — быстро вставила Селин. — Я просто рассказываю вам, что я здесь вижу. Чтобы быть уверенными, мы должны двигаться вперед.
— Я согласен, — неохотно сказал Антон. — Я надеюсь, что ты прав, но мы не можем уйти, пока не будем уверены. Иначе отец не был бы доволен.
Дамек вытянул руки. — Как пожелаете. Увидимся за ужином. — Он снова зевнул. — Лайонел присмотрит за тобой отсюда. — Не говоря больше ни слова, он повернулся и вышел из подвальной комнаты. Капитан Коче последовал за ним.
Антон взглянул на Селин, а затем на Шарлотту. — Вы действительно думаете, что она могла умереть от болезни или слабого сердца?
— Я не знаю, но я не вижу никаких доказательств того, что она была отравлена.
Лайонел склонил голову и спросил: — Могу я проводить вас в ваши комнаты? Я могу распорядиться, чтобы вам принесли горячую воду для умывания и чай.
Внезапно кружка горячего чая показалась мне очень вкусной.
Антон кивнул маленькому мужчине. — Да.
— Я приготовил для всех вас комнаты на втором этаже восточной башни, — продолжил Лайонел. — Горничная мисс Селин и мисс Амели уже начала распаковывать вещи в их комнатах.
— Комнаты? — Вмешался Рюрик. — Вы разместили женщин в отдельных комнатах?
Выражение лица Лайонел стало оскорбленным. — Конечно.
Рюрик покачал головой. — Нет. — Он посмотрел на Антона. — Милорд, Селин и Амели должны оставаться в одной комнате, с Хельгой на палитре на полу. У вас должна быть комната поблизости, где я буду спать на палитре. Я отвечаю за вашу безопасность, и лейтенант Яромир оторвет мне голову, если я соглашусь на меньшее.
Обида на лице Лайонела усилилась — поскольку это было явное оскорбление, — но Селин понимала настойчивость Рюрика. Селин не хотела спать одна в этом замке. И она не хотела, чтобы Амели была одна… или Хельга. Более того, она испытала облегчение от мысли, что Антон и Рюрик спят в соседней комнате.
Антон, должно быть, тоже понял, потому что повернулся к Лайонел. — Проследи за этим.
Губы Лайонела сжались. — Да, мой господин.
* * *
Вскоре после этого Антон наконец оказался в отведенной ему комнате, где можно было немного уединиться. Он послал капрала Рюрика проверить их людей и лошадей.
Антон прислонился к стене, чувствуя тошноту.
Слуга принес горячую воду в кувшине и чашку дымящегося чая. Он проигнорировал и то, и другое.
Он едва обратил внимание на скудную обстановку комнаты: кровать, шкаф, маленький столик с тазом и кувшином. Ему было все равно. Он бы отдал почти все, чтобы вернуться во времени в тот момент, когда он представил Амели и Селин Дамеку.
Закрыв глаза, он снова мысленно пережил тот ужасный момент, проклиная себя.