— Отойди от лестницы.
У Амели было два варианта: сражаться или бежать. Если она будет сражаться и проиграет, он закончит то, что начал и убьет Рошель. Если она побежит, то, возможно, успеет подняться по лестнице до того, как он поймает ее… По крайней мере, она успеет убежать достаточно далеко, чтобы позвать на помощь.
Развернувшись, Амели понеслась обратно вверх по лестнице. Но запуталась в длинном до пола, вечернем платье. Она успела сделать всего четыре шага, когда ее схватили сзади за руку и рывком швырнули назад.
Хит прижал ее к стене у подножия лестницы, держа кинжал в нескольких дюймах от ее горла. Он оказался сильнее, чем она предполагала.
— Мне жаль, — тихо сказал Хит. — Я бы никогда не причинил тебе боль.
Безумие в его глазах и покорность в голосе наполнили ее страхом. Он прижимал одну ее руку, но другая была свободна. Прибегнув к единственной защите, которая у нее была в этот момент, Амели схватила его за челюсть. В мгновение ока потянулась к искре его духа, пытаясь вырвать его сознание из этого момента, заманить в ловушку и дезориентировать в тумане времени.
А мгновенно найдя дух парня, Амели зацепилась за него. Первый толчок, и она изо всех сил сосредоточилась на том, почему он совершил эти ужасные вещи. Второй толчок, и оба оказались в серо-белом тумане, двигаясь назад. Она пыталась соединить свой дух с его духом, как делала с Мэддоксом. Ей нужно было увидеть глазами Хита, почувствовать то, что чувствовал он, понять его измученный разум.
Он сопротивлялся, пытаясь освободить свой дух, но она держалась. Здесь она была сильнее.
Туман рассеялся.
Глава 14
Поместье Квиллетт
Три года назад
Пятнадцатый год жизни Хита был самым счастливым в его жизни.
Барон Алексис Квиллетт, отец Хита, был не только титулованным, но и одним из самых преуспевающих виноторговцев в Древинке. Чтобы добиться этого, он много работал. В свое время, когда Алексису было двенадцать лет, его отец заставил его «учиться бизнесу», в результате значительная часть детства прошла мимо него. Алексис не хотел такой участи для своего сына. Он хотел для него большего.
— Наслаждайся этими годами, — сказал он Хиту. — Учись тому, чему должен, у своих наставников, но в остальном позволь себе быть молодым. Делай, что хочешь.
Хит так и поступил.
Однако единственное, что он хотел делать, это проводить время с двумя своими сестрами. Он учился письму, математике и музыке у наставников, но каждую свободную минуту проводил с Рошель и Лизбет. Когда погода была ненастной, они прятались на чердаке и ставили друг для друга пьесы, разыгрывая роли с большим талантом и драматизмом.
В хорошую погоду, они разъезжали на лошадях по всем землям, принадлежащим их семье. Очень редко, когда у них не было занятий, все трое исчезали из дома с завтрака и до самого ужина. В лесу, росшем вокруг поместья, они играли в воображаемые игры, в которых Рошель была принцессой, а Лизбет- жестокой злодейкой, похитившей ее. Хит играл героя, который спасал Рошель.
Они с удовольствие таскали одежду и другие предметы из поместья, чтобы использовать их в своих играх. Но Рошель редко были нужны какие-либо костюмы. Она сама по себе выглядела как настоящая принцесса.
Хит любил свою младшую сестру Лизбет, которой в том году только-только исполнилось двенадцать, но Рошель он просто обожал. Она была самым совершенным созданием, которое он когда-либо видел. Иногда Хит ловил себя на мысли, что со стороны это чувство может показаться тщеславным, ведь Рошель была его близнецом, младше всего на десять минут, и они были похожи. Но большинство людей чувствовали себя в присутствии близняшек неловко. Хит отталкивал их. Рошель ослепляла. Никто не мог видеть ее, слышать ее голос и не влюбиться.
Так что, жизнь Хита была наполнена воображаемыми играми, постановками спектаклей на чердаке и верховой ездой… и все это в компании двух любимых сестер.
Алексис Квиллетт уделял мало внимания тому, как сын предпочитал проводить свои дни, лишь бы он был счастлив. Хелена ничего не говорила, но ясно дала понять, что не одобряет такого положения дел. Как и его старшая сестра Карлотта.
Хиту было трудно разговаривать с кем-либо, кроме отца или младших сестер. Со всеми остальными он редко мог придумать надлежащий ответ или что-нибудь сказать первым, а поговорить с матерью ему было труднее всего. Во-первых, она редко заговаривала с ним, разве только для того, чтобы раскритиковать или поправить в чем-нибудь, и в первые пятнадцать лет своей жизни Хит не помнил, чтобы говорил ей что-то, кроме «Да, мама». Карлотта вообще почти никогда с ним не разговаривала.