Очень скоро стало заметно, что пожелание тетушки Уны сбывается. Принц Рул рос необыкновенно послушным и добрым ребенком. Он раздавал все свои игрушки, так что у него никогда не оставалось ни одной. Всякий раз, когда он получал в подарок нового коня-качалку, новые коньки или новую железную дорогу, он говорил, даже не успев с ними поиграть:
— Отдайте это Питу, сыну угольщика.
— Но мальчик мой, разве ты сам не хочешь поиграть? — спрашивая король.
— Нет, — отвечал принц, — мне ничего не нужно.
— Я нахожу это странным, — сказал как-то король королеве.
— Ах, это же чудесно! — воскликнула она. — Мой лапочка Добренький Рул!
Вот только жаль было, что Рул столько плакал. Иногда он часами просиживал, заливаясь слезами и икая, а когда придворные дамы спрашивали его: «Что случилось, ваша светлость?» — он отвечал:
— Я плачу от того, что у жены портного радикулит.
Или:
— Я плачу от того, что на белом свете есть бедные дети, которые никогда не ели крабов.
Или:
— Это ужасно, что люди стареют!
Было решено всех бедных, больных и старых людей держать как можно дальше от принца. Собрали их всех и погнали с глаз долой в самый отдаленный угол королевства, где они отныне и стали жить в страшной тесноте и нищете. Принца, понятно, их вид перестал расстраивать, и все вздохнули с облегчением. Однако оставалось еще множество поводов поплакать. Принц плакал, потому что у камердинера завелись глисты. А когда пришел доктор, чтобы лечить камердинера, принц опять плакал, потому жалел бедненьких глистов, которые должны были погибнуть.
В конце концов при дворе строго-настрого запретили жаловаться или иметь грустное выражение лица. Всем было велено быть счастливыми и постоянно приплясывать. Но и тут случались всякие неожиданности. Как-то в одном из коридоров замка Рул повстречал королевского повара.
— Что с тобой? — спросил принц. — У тебя такой грустный вид.
— Со мной все в порядке, — быстро сказал повар и сделал три танцевальных шажка. — Я так счастлив, ха-ха!
— Неправда, — возразил принц. — С тобой не все в порядке. Скажи мне, какая у тебя печаль.
— Ах, — вздохнул повар. — У меня плохое настроение от того, что моя дочь ужасно некрасива.
— Некрасива? Что значит некрасива? — спросил принц.
— У нее курносый нос, — объяснил повар, — рыжие волосы и вот ТАКИЕ ножищи, — он показал, КАКИЕ огромные. — Она никогда не выйдет замуж, потому что кому захочется иметь такую некрасивую жену. Ее зовут Изебель.
— Немедленно приведи ее сюда, — приказал принц, — я женюсь на ней.
Повар не осмелился противоречить и привел свою дочь. Н-да, с курносым носом, рыжими волосами и здоровенными ножищами она и впрямь не блистала красотой, но принц обвенчался с ней на следующий же день. Для старых короля и королевы это был настоящий удар: они так и не смогли оправиться от потрясения, увяли-зачахли и умерли от горя в один день.
И Добренький Рул стал королем. Теперь он восседал на троне, а рядом с ним — королева Изебель. И сказать по правде: уродина она была, конечно, отменная, но сердце у нее было доброе, для всякого находилось ласковое словечко, а уж дурочкой ее бы никто не назвал, так что очень скоро она заприметила, каким странным королем был ее муженек.
Для начала Рул отправился в карете объезжать свои владения, а когда он вернулся, его горностаевая мантия насквозь промокла от слез.
— Что случилось? Почему ты так плачешь? — спросила королева.
— О! — с новой силой зарыдал король. — Какая кругом бедность! Я был в самом дальнем уголке нашей страны, где живут одни старые, больные и бедные люди.
— И что же ты для них сделал? — спросила королева.
— Ничего, — ответил король Рул. — Я так сильно плакал, что ничем не мог им помочь.
— От твоих слез им мало проку, — сказала Изебель. — Неужели ты не придумал, как облегчить им жизнь?
— Да нет же, послушай, я сделал кучу всяких полезных дел. На обратном пути я ехал мимо тюрьмы, где взаперти сидели воры и мошенники. Бедняги! Я их всех выпустил на волю.
— Что? Значит, теперь воры разбежались по всей стране? — в испуге воскликнула Изебель.
— Конечно, они же такие несчастные, — вздохнул король. — А знаешь, что я еще сделал? Выпустил носорогов. Бедные зверюшки томились за решеткой.