— И за то, что вас не выбросило на берег южнее. Шакалы из Верлена любят поудить в море, да живые люди им ни к чему. А когда герцог наложит на Верлен свою лапу, не как костер дрова станет он поглощать несчастных, а огнедышащим зевом.
— А Верлен принадлежит Карстену? — спросил Саймон. Он собирал факты, где только мог, выкладывая из них по кусочку картину этого мира.
— Дочь Верлена обручена с герцогом по их странным обычаям. Разве можно наследовать земли по женской линии. И по этому уродскому закону герцог сможет наложить лапу на Верлен и все богатства его от берегового разбоя. А чтобы увеличить доходы, он, возможно, пожелает захватывать все корабли у берега. С древних времен торговцы могли рассчитывать на наши мечи, хотя отнюдь не море мы выбрали бы для поля битвы… Так что нас призовут, чтобы очистить Верлен.
— Ты имеешь в виду, что вы станете помогать сулкарам.
Птичья голова часто закивала.
— Когда-то корабли сулкаров вынесли нас из огня, смерти и крови. Гвардеец! Этот долг еще не оплачен, пусть только Сулкарфорт позовет нас.
— Этого, увы, не будет! — Саймон даже не понял, почему эти слова сорвались у него с языка, и тут же пожалел о своей болтливости.
— Вы везете какие-то вести? Наши соколы летают далеко, но все-таки не до северных мысов. Что же стряслось с крепостью сулкаров?
Размышлениям Саймона так и не удалось завершиться ответом, — один из соколов вереща повис над ними.
— Отцепляйся — и с коня! — резко приказал всадник. Саймон повиновался, четверка гвардейцев осталась на тропе, а кони припустили вперед со скоростью, небезопасной для здешних мест.
Корис жестом приказал — вперед.
— Там засада, — с топором на плече он рванулся вслед быстро удаляющимся конькам. Стройные ноги с напряжением уносили его вперед, один Саймон кое-как приноровился к этому шагу.
Где-то впереди раздались вопли. Сталь зазвенела о сталь.
— Отряд из Карстена? — задыхаясь, выдохнул Саймон, догоняя капитана.
— Едва ли. Здесь много бандитов. Налин уверял, что они наглеют. На мой взгляд, они лишь маленький кусочек целого. Ализон угрожает с севера, на западе шевелится Колдер, банды наглеют. Карстен прислушивается. Давно волки и ночные птицы не глодали наших костей. Впрочем, они успеют еще передраться из-за них. Что же, не всем жить утром, некоторым достается вечер — приходится умирать и сходить во тьму, защищая остатки святынь.
— Неужели для Эсткарпа настал вечер? — сумел выговорить запыхавшийся Саймон.
— Кто знает? Эй, вот и бандиты!
Они глянули со склона вниз вдоль дороги, там уже закрутилась битва. Птицеголовые всадники спешились — узкое место не давало конным преимущества — и стальным кулаком умело сминали оказавшихся на дороге. Но не все бандиты оказались там, иные постреливали в сокольников из укрытий.
Спрыгнув на дорогу, Корис ринулся к нише, где укрывались двое. Скользнув по тропе, Саймон обрушил камень на голову одного из стрелков, в момент подобрал выпавшее оружие и обратил его против сотоварищей бывшего владельца.
Соколы метались над головами, с клекотом били в глаза и лица растопыренными когтями. Саймон выстрелил, прицелился и выстрелил снова, с некоторым удовольствием отметив попадание. Горечь поражения в Сулкарфорте вновь всколыхнулась в нем в минуты этой короткой стычки.
Визгливый сигнал рога разогнал птиц. С другой стороны долины замахали флагом, и бандиты, что еще оставались на ногах, отступили, впрочем, не переходя в бегство, пока не достигли такого места, где можно было укрыться от всадников. День уже угасал, и войско теней поглотило их всех.
От людей бандиты, пожалуй, и могли бы укрыться, но не от соколов. Птицы кружили над уходящим вверх склоном, камнем падали вниз и даже находили цель — иногда это подтверждали раздававшиеся вопли боли. Саймон заметил Кориса на дороге с топором в руках, на лезвии его теперь было темное пятно. Он пылко говорил о чем-то с одним из сокольников, не обращая внимания на тех, кто, переходя от тела к телу, быстрым ударом меча разрешали сомнения, если они возникали. Снова это мрачное занятие, как и тогда после засады! Стараясь не обращать внимания на добивавших, Саймон занялся пряжкой снятого им с кого-то оружейного пояса.
Повинуясь призывному свисту хозяев, соколы скользнули назад в сумрачном небе. Двоих птицеголовых перебросили через волнующихся коней и приторочили веревками к седлу, среди остальных были и перевязанные, некоторых поддерживали товарищи. Но банда явно потеряла значительно больше.
Саймон снова ехал за спиной сокольника, но уже другого. Тот прижимал к груди порубленную руку, тихо ругался при каждом толчке и потому не был расположен к разговору.