— Это ты у бабки своей Аглаи Тимофеевны спроси. Вот как заявится с первой электричкой, так и спроси. А мне, Сонечка, и так с завтрева дня на овин переселяться…
Вот заладил про овин. Договорюсь я с бабушкой. А если надо, то и с Овинником договорюсь. Хоть это и совсем неразумный нечистик.
— А кем мне приходилась та Грунька?
Агапыч пошевелил пальцами и сообщил, что ведьма Аграфена была пра-пра-бабкой Анисьи. И предложил дальше считать самостоятельно.
— Она в годах ужо была, сороковник стукнул, сердечко слабенькое, но дракона не бросила, и все исполнилось, как надобно, — Агапыч многозначительно посмотрел на меня, намекая, о чем стоит подумать.
Нет уж. Может, я и ненормальная ведьма, но сделаю все, чтоб дракон выжил. Настоящий дракон! Из другого мира! Интересно, что с ним случилось, почему…
Тут мои раздумья прервал приглушенный стон. Мы с Агапычем подхватились. Он, конечно, все равно попал к дивану первым — Домовой, как-никак. Но и я не оплошала. Прихватила мазь и самогон.
— Ой, Сонька, ежли он мне тут обернется, точно все спалит, камня на камне не оставит, — Агапыч от испуга даже посерел.
Дракон испускал яркий свет — такой же, какой я видела над лесом: все оттенки красного. Мужская фигура, окутанная живым пламенем…
— Думаешь, обернется? — переспросила я, кусая губы.
— Так-то не должон, никто еще не оборачивался… — проскрипел Агапыч, наскоро усиливая свои противопожарные чары.
Перспектива быть погребенной под горящими развалинами не вдохновляла совершенно. Нужен лёд. Или хотя бы снег. Много снега. Агапыч быстро понял мой замысел, почти сразу обеспечив тазиком с небольшим сугробом. Я набирала полные пригоршни снега и кидала на пылающую драконью кожу. Как ни странно, это помогло. Сначала снег просто испарялся, но потом красно-золотое сияние притухло, и я даже рискнула прикоснуться ко лбу дракона. Горячий, по-прежнему горячий, но… как будто… выступил пот, а это… Это же хорошо?
— Хорошо, — согласился Агапыч. — Напоить бы его…
Самогонки я глотнула сама — для храбрости. Потом нашла соломинку и попыталась засунуть ее между сжатых драконьих зубов, уговаривая потерпеть, как ребенка. Он не реагировал. То есть глотать сам не будет… Засада.
Придется использовать запрещенный прием: я зажала его нос. Он дернулся, а я с помощью Агапыча влила в него воду. Дракон рефлекторно сглотнул и закашлялся.
«Смерти моей хочешь?!»
Голос прозвучал в голове, и это был точно не Агапыч.
От неожиданности я подскочила, а дракон… открыл глаза. Мама дорогая, у него и глаза, как у моего «летчика» — серые, чуть в зеленцу, глубокие, как…
— Сонька, в глаза не смотри! — прошипел за спиной Агапыч. — Не смотри, говорю!
«И куда меня занесло?»
Я опустила взгляд — да, так действительно легче, — сосредоточилась и выдала всю известную мне космологическую информацию:
— Галактика Млечный Путь, Солнечная система, планета Земля.
«Это ни о чем не говорит».
— Закрытый мир, — сердито высказался Агапыч. — Немагический. Кладбище для вас, чудо-юдов.
«!%;@#$….»
Слов я не разобрала, но по интонации было понятно — ругается по-своему, по-драконьи.
«Почему я до сих пор жив?»
Я смутилась, но начала отвечать:
— Потому что…
— Силу она тебе отдала, — рявкнул Агапыч. — Ты ей за это не одно желание должон, а…
— Агапыч! Замолчи!
— А что замолчи, он теперь должон…
— Стоп. Давайте разбираться с проблемами по мере их поступления, — я тут ведьма или погулять вышла? — Дракон наш гость, сначала надо убедиться, что его жизни больше ничего не угрожает.
— Сама убеждайся, — Агапыч сделал вид, что обиделся. — А мне его самочуйствие без надобности.
Он гордо промаршировал сквозь стену и исчез.
«У вас всегда так весело?»
— Слушай, дракон, ты только и делаешь, что вопросы задаешь. Я просто хочу знать, что ты в следующий момент снова не потеряешь сознание и не подпалишь мой дом.
«Ты такая милая, Сонья».
— Софья, — поправила я. — От ответа не увиливай.
«А меня зовут Тервейн».
Очень приятно, только почему он не говорит прямо — все в порядке или нет?
«Понимаешь, — голос в голове зазвучал как-то чересчур проникновенно, — я раньше никогда не бывал в закрытых мирах, так что не знаю, как именно должен себя чувствовать. А я правда собирался подпалить твой прелестный домик?»
— Понимаешь, — в унисон ему выдала я, — я раньше с драконами никогда не встречалась, так что точно не знаю. Но было очень на то похоже.
Кстати, пока я старательно не смотрела ему в глаза, дракон без стеснения рассматривал меня и все вокруг.
«Прости меня, милая Сонья, я ведь был без сознания. Видимо, температура повысилась… Вот, и тряпочки подпалил… Исправлю».
Он даже не пошевелился, но все подпалины на простынях исчезли. Кстати, пластырь исчез тоже, и царапина на боку опять закровила.
Я подсела на диван и снова плеснула на нее самогонки. Дракон зашипел, как разъяренный тигр.
— Тихо, тихо, хороший, — бормотала я ласково, как раненому зверю в приюте для бездомных животных.
С какими только ранами не приходилось иметь дело, работая там волонтером, а обезболивать препаратами удавалось только самых тяжелых. Остальных я заговаривала, как сейчас дракона.
«Я дррракон, а не тварюшка неррразумная!»
Вибрирующий рык проникал до костного мозга. Ничего, вот помню, привезли к нам волкодава…
«Отстань, ненормальная, порез неглубокий, сам затянется!»
Ну вот, хоть какая-то информация. А то «прости, милая Сонья, видимо, температура повысилась»! Софья я, ясно?
В голове раздался смешок.
«Остра на язык. И не так глупа, как остальные человечки. Короче, Софья, благодарность моя не знает границ, но в пределах разумного. Ты меня больше не поливаешь этой горючей гадостью, а я… ну, скажем, сниму с тебя проклятье».
Какое еще проклятье? Нет на мне никаких проклятий!!! У меня бабуля — лучший специалист, она бы не пропустила!
«Может, не успела? Свежее проклятье, сегодняшнее».
Это что же получается? Получается, Колобкова даже не сглазы, проклятья вешает?!
«Получается».
— А что за проклятье? — осторожно спросила я.
«Ты только не расстраивайся, — в голосе Тервейна послышалось сочувствие. — Проклята ты на любовь к дракону».
А вот это — полная чушь. Колобкова про драконов и не слышала ни разу, даром, что «Хоббита» даже по телевизору показывали.
«Ну, может, я немного ошибся, прокляли тебя на любовь к первому встречному. А поскольку первый встречный был я, вот и сделал выводы».
А может, ты просто мне нагло врешь? Уж если на то пошло, первым встречным Леший был. И что? Почему же я в него-то не влюбилась?
Голос в голове озабоченно хмыкнул.
«Дело еще серьезней, чем я предполагал. Ты отрицаешь, что влюбилась, а такое проклятье, уже пустившее глубокие корни, снять будет гораздо сложней».
Врет. Ну врет ведь.
«Позволь мне заглянуть в тебя. Обещаю, сделаю все, что смогу».
Заглянуть? Как это?
«Не забивай этим свою прекрасную головку. Я владею особой магией…»
Менталист, что ли? Не-ет, никаких заглядываний, потом, не приведи Господь, у психиатров лечиться!
«Ну, не хочешь, как хочешь. Я — единственный, кто совершенно бескорыстно готов помочь, а ты…»
А, вот теперь понятно. Дашь на дашь. Не так я представляла себе драконов… Но любая форма жизни имеет право…
«Мы — не просто какая-то форма жизни. Мы — любимцы демиургов, и магии в нас больше, чем в…»