Глава первая. Мошенница.
- Стойте! Девушка, остановитесь! - она вынырнула откуда-то сбоку. Круглые, подведенные черным карандашом светлые глаза чуть не вылезли из орбит. Женщина схватила меня за руку, улыбнулась, пытаясь совладать с одышкой. Наверное, с таким весом нелегко бегать. - На тебе порча, милая!
Я вырвала руку. Передо мной стояла самая обычная женщина лет шестидесяти в дешёвой куртке из плащёвки, некогда розового, а сейчас выцветшего до серого цвета. Куртка была вся в пятнах от дождевых капель. Выжженные добела короткие волосы спадали на лоб кокетливыми волнами. Массивный, крючковатый нос нависал над тонкими губами, покрытыми толстым слоем блестящей ярко-розовой помады.
- Кто-то сглазил тебя, тот, кто находится рядом. Очень близко. Может подруга твоя, сестра двоюродная, коллега. Вижу, вижу порчу. Вот здесь! - и тут она постучала меня прямо по лбу. Звук вышел звонкий, как у спелого арбуза.
- Что вы себе позволяете! - отшатнулась я. Она не выглядела мошенницей. Была похожа на мою маму. Тот же возраст, тот же типаж - невысокая, полноватая.
- На той неделе у тебя кое-что украли! - палец с облезшим темным лаком вперился в мою грудь.
В прошлую среду у меня и вправду исчез шарф, наверное, я оставила где-то. Может, в Макдональдсе, куда заходила перекусить... Или украли?
- Вижу, эту вещь специально стащили, на ней волосок твой был. Если не уберешь сглаз, пострадает кто-то близкий. Тот, кто тебе дороже всех.
«Мамочка!» - чуть не вскрикнула я. Пальцы в кармане пальто нащупали телефон - надо срочно позвонить. Она ведь болеет - давление, диабет.
- Я в храме служу, здесь, неподалёку. Хочешь, приходи, - бросила она, развернулась и пошла. Дешёвые сапоги на низком каблуке, мама ходила в таких же, ступали прямо посередине лужи.
- Постойте, - позвала я нерешительно. Но женщина даже не повернула голову, - какая порча, вы о чём?
Женщина развернулась и подошла ко мне близко-близко. От неё пахнуло чем-то кислым, то ли квашеной капустой, то ли плесенью. Слипшиеся от туши редкие ресницы торчали как копья. Черные брюки фасона «для полных» туго обтягивали круглый, словно беременный, живот. Дешёвая кофточка со стразами облегала покатые плечи и полные груди не первой свежести.
- Навели порчу на тебя, девонька. Сходи к батюшке, он помолится. Не оставляй так, беда случится.
- А вы не можете снять? - вырвалось у меня. К батюшке надо идти, признаваться, что веришь в порчу, упрашивать прочитать молитву.
- Могу, вот только надо ли. Может к батюшке, все же? - женщина засомневалась.
- Ну, вы тоже служите при храме, чем это хуже? - схватила за горячие пальцы. - Пожалуйста, помогите!
Мне в прошлом месяце исполнилось уже двадцать семь. Ни семьи, ни карьеры. В этой компании я работаю уже шесть лет, пришла практикантом после института, да так и осталась. Гордо зовусь менеджером по работе с клиентами - а на самом деле я проверяю, чтобы шесть магазинов, которые закупают семена у нас на базе, вовремя платили и заказывали в достаточном объеме. Зарплата небольшая, но стабильная. Мама довольна.
- Венец безбрачия на тебе, ни один мужчина тебя не видит. Кто-то люто завидует, ох, как завидует, - горячий шепот проник под серое, всё в катышках, пальто, подарок мамы на выпускной, под серую же кофточку, и растворился, мгновенно отравив ядом сомнения. «Леська? Людка? Тётя Инна?» - перебирала я всех знакомых. «Тётя Инна!» - определилась я. «Вот же ..., всегда маме завидовала. В папу была влюблена когда-то, бабушка рассказывала. Она ведь приходила к нам недавно. Какая же..., даже ребёнка не пожалела». Ребёнок - это я. Мне стало так жалко себя, отравленную порчей, вынужденную страдать за грехи родителей. И маму, страдающую из-за давней любви подруги к своему умершему мужу.
- Снимите, - попросила я. И отдала этой мошеннице двести семьдесят пять тысяч рублей - всё, что у меня было, всё, что мы с мамой скопили. Как это произошло - сама не поняла. Почему я пошла и сняла все деньги со счета? Что на меня нашло?
Я в какой-то эйфории шла домой, мне казалось, что теперь в моей жизни будет всё хорошо. Было хорошо ровно до того момента, пока я не рассказала маме.
Пришлось вызывать скорую - маме стало плохо, когда она узнала обо всём.
- Как же ты жить будешь без меня? - от горечи в мамином голосе хотелось завыть. - Что с тобой будет, Алина, когда я помру? Так и будешь всякой цыганке свои кровные раздавать? И похоронить меня теперь толком не сможешь, возле папы...
В доме пахло корвалолом, чужие люди натоптали старый паркет, потускневший от времени - придётся мыть пол. Старинные часы, доставшиеся от бабушки, гулко отбили девять часов - время, когда мы с мамой смотрели сериалы по Первому.