- Аделаида, - могучая грудь подалась вперёд, придавив меня к грязным, засаленным обоям в узком коридорчике. В нос ударил цветочный запах легкомысленного «Мис Диор», так не вязавшийся с демоническим обликом потомственной ведуньи, как она называла себя по телефону.
Я пискнула, но совладав с собой, выбралась из-под телес и отправилась в комнату, указанному пухлым пальцем.
Дверь зловеще щерилась темнотой. Негромкая музыка лилась откуда-то сверху, воняло палёным. Я оглянулась на Аделаиду, боясь увидеть занесённый над головой кирпич, сделал вздох и вошла.
В комнате было жутко. Хозяйское кресло невероятных размеров было задрапировано тканью. Тёмные шторы не пропускали уличный свет. Дрожащее пламя толстой свечи отбрасывал тени, прыгающие по комнате как живые. Тьма клубилась в углах, взгляд выхватывал то блеснувшие глаза вороньего чучела, то череп, притаившийся на полке. Аделаида, приблизила лицо к свечи, отчего тени нарисовали на ней жуткую маску из фильма ужасов.
- Вижу, вижу на тебе порчу! - патетично всплеснула руками.
Меня разобрал смех. Они что, один сценарий на всех используют?
Аделаида уставилась на меня, мелко трясущуюся от смеха. Вздохнула, встала и включила свет.
Всё очарование ведьминского логова исчезло. Позабытая детская машинка выглядывала из-за кресла. На полке с черепом лежал учебник по математике за пятый класс. Да и сама потомственная ведьма оказалась обычной усталой женщиной средних лет с сильно подведёнными глазами.
- Ну, чего пришла?
- Да я, это... искала женщину одну. Обманула меня, сказала, что снимет порчу, а вместо этого забрала все деньги.
- Много? - Аделаида прошлась по комнате, задувая ароматические свечи. Подумала и распахнула окна. Мы обе непроизвольно сделали глубокий вдох опьяняющего свежестью городского смога.
- Двести семьдесят пять тысяч, - всё, что было, - было неприятно признаваться даже незнакомой женщине.
- Итить, - лже-ведунья с восхищением свистнула. - И ты отдала, дурёха? Среди наших таких нет. Даже не ищи. Это залётная птичка. Ты в полицию чего не обратишься?
- Обращалась, - вздохнула я. - Вряд ли они её найдут.
- А ты, значит, решила поиграть в детектива? А, если бы нарвалась на кого? Дура ты, девка. Совсем жизни не знаешь.
- Ну, я пойду? Темнеет, - свой голос мне самой показался тонким и жалким, словно овечка проблеяла.
- Иди, только сразу домой, мать, поди, волнуется, - Аделаида смотрела укоризненно. И откуда она про маму знает?
- До свидания, - я шмыгнула за дверь.
На улице накрапывал весенний дождик. Весь день он думал-думал и таки надумал пролиться аккурат тогда, когда я бежала к остановке. Холодные капли барабанили по плечам, попадали на голую шею, вызывая озноб. На сегодняшний день мне впечатлений хватит, и впрямь поеду-ка я домой.
Мама открыла дверь и всплеснула руками при виде замерзшей и мокрой дочери.
- Быстрее, в душ. Только воду погорячее, - велела, всунув в руки толстый, махровый халат.
Когда я вышла из ванной на столе уже ждала тарелка горячего супа. Два кусочка черного хлеба примостились рядом, в чашке притаилась жирненькая сметанка.
- Люблю тебя, мамуль, - я поцеловала свою персональную фею-крестную.
- Ромочка звонил, спрашивал тебя, - мама, подперев руками голову, смотрела как я уминаю суп. - Хотел зайти, какие-то показания взять. Расстроился, что тебя не будет.
- А ты его супом угости, глядишь, настроение поднимется, - предложила я.
- Ну, что ты такая... - мама недовольно поджала губы. - В старых девках останешься. Чего от парня нос воротишь? Нравится ему покушать, это же хорошо. Значит, здоровый. У больных такого аппетита нет. Знаешь поговорку?
- Путь к сердцу мужчины лежит через его вкусовые рецепторы. Да я ему сто лет не сдалась. Он просто отрабатывает свою зарплату, - только мама может думать, что я интересна хамоватому следователю. - Пусть приходит завтра вечером, или... дай ему лучше мой номер мобильного, а то еды на него не напасешься.
Мама забрала пустую тарелку, а я отправилась спать.
Глава третья. Перелом.
Кабаева! То есть, Соколова! Алина! - белый жигулёнок медленно ехал за мной. Из окна высунулся следователь Никитин и кричал так, что я оглянулась по сторонам - не видать ли кого из знакомых, свидетелей этого позора.
Я прибавила ходу. Отзываться на «Кабаеву» я не собиралась. Вот, что за хам такой? Неужто не может выйти из машины и подойти как нормальный человек.
- Соколова! Соколова! А ну стоять, я сказал!
Я быстро влетела в автобус и оттуда показала язык Никитину, потрясавшему кулаком. Он что-то кричал, что я, к счастью, не слышала. Следователь вскочил в машину и поехал за мной. Я, признаться, немножко струхнула. Что на меня нашло? Неужели нельзя было поговорить с этим хамом? Все же ради меня старается человек.