Может быть стоило признаться?
Что, если эти чувства взаимны?
«А-а-а, права была Рил!» — подумала я, а после гнев одолел меня с новой силой, и дальнейшее вышло само собой.
— И вообще! Знаете, что, господин Фольцкий! — Я резко поднялась со своего места, сжав ладошки в кулаки и, набрав в легкие побольше воздуха, выпалила: — Может быть я вас люблю!
«Ну вот… Все-таки призналась. Сколько лет молчала, и нате вам!»
В кабинете повисла оглушающая тишина, а потому я осмелилась поднять голову и посмотреть на мужчину.
Он, не мигая смотрел на меня. И впервые — его лицо выражало некоторое умиление и… что? Сочувствие?
Так. Это хорошо или не очень?
Пресвятые драмеды!
— Арамира… — начал он, поднявшись из-за стола, и подошел ближе.
Я замерла, не в силах совладать с бешеным биением своего сердца.
— Вы красивая, молодая ведьма…
— Но? — дерзко перебила я, посмотрев на него в упор, чувствуя, что это вкрадчивый голос и… жалобный взгляд ни к чему хорошему не приведут.
Чутье ведьмы, чтоб его!
— Но, во-первых, я старше вас. И намного.
— Хм. Разве это проблема?
Я подошла к нему ближе и склонила голову набок, ожидая ответа.
— А, во-вторых, у меня есть невеста.
— Пустяк, — пожав плечами, просто ответила я, и провела пальцами по его пиджаку.
Он сглотнул, но тут же сделал шаг назад.
— Любимая невеста, — с нажимом в голосе, повторил он.
Я опустила взгляд, плотно сжав челюсть. Мне потребовалось пару секунд, чтобы взять себя в руки, дабы не разнести тут все, и мысленно не расчленить его даму сердца!
Именно в моменты нестабильного эмоционального фона — сила больше всего балансирует на грани бесконтрольности. А в моем случае, отпусти я себя внутри — и от пансиона остались бы исторические руины.
— Значит вы мне отказываете? — без ужимок спросила я и подняла взгляд на мужчину.
— Поверьте, Арамира, вы еще очень молоды.
— Мне двадцать один!
В нашем мире я уже совершеннолетняя!
— Это ничего не меняет… Просто поверьте мне, вы не первая девушка, что признается мне в любви. Только время доказывает, что это пройдет. Сейчас я для вас просто увлечение. Как что-то запретное и манящее. Но вскоре вам надоест и…
— Что за чушь?!
Я взмахнула руками и отошла к окну, сложив руки на груди.
Все же не так я планировала развязку своего признания.
Невеста у него есть!
Ну и что?!
Не жена ведь!
Да я ее в жабу превращу! Пускай квакает и любит себе на болоте! Правда это уже прошлый век, но не суть!
— Прошу вас, не стоит принимать все так близко к сердцу. Я уверен, что, как только вы встретите своего избранника, это пройдет. И со временем — эта история вам самой покажется смешной, — в его голосе сквозили мягкие, ленивые нотки, словно я маленький ребенок, которому пытаются разъяснить простую истину. И это еще больше — выводило меня из себя!
— Значит смешной?! — взвилась я и резко обернулась, посмотрев на него в упор. — Вы же знаете негласное правило нашего происхождения? — с коварными нотками в голосе спросила я, изогнув бровь, и улыбнулась, в ожидание правильного ответа.
— Ведьмы не признают отказов, — коротко проговорил мужчина, заученную, каждым из нас, с детств, прописную и священную истину.
Я довольно кивнула и сделала шаг вперед.
— Тогда вы понимаете, что ваш отказ — наносит мне немыслимое оскорбление?
Он сложил руки у себя за спиной, а после сделал точно такой же шаг, оказавшись ближе. Однако моя радость тут же испарилась, когда он сердито проговорил, глядя в мои глаза:
— Не стоит полагать, что мне можно угрожать, Балисская.
— Это не угроза. Это констатация, — упрямо произнесла я, вздернув подбородок.
— Арамира!
— Ваше решение, господин ректор?
— Я вам уже все сказал! Прекращайте этот цирк… — устало выдохнул мужчина.
— Что ж… Я вас поняла.
Он обошел меня и встал напротив окна, глядя на бескрайние дали.
— Мне правда жаль, — уже тише проговорил он, продолжив стоять ко мне спиной, словно я, и впрямь, для него ничего не значила!
В глубине души, я безумно расстроилась. Казалось, что мое сердце разбили на тысячу маленьких осколков, как и гордость! Однако на поверхности я продолжала удерживать маску неприступности и хладного спокойствия.
— Надеюсь, что мы друг друга поняли. И вы не станете что-либо предпринимать, Арамира. — Он обернулся и наконец посмотрел на меня. — Я все же надеюсь на ваше благоразумие, поскольку данное правило не совсем точно применимо в данном случае.