Так я лежу на кровати, чувствуя пульсацию моего сердца в гармонии с внутренним сказочным миром.
Звонок смартфона выдернул меня из раздумий. Посмотрев на экран, я удивленно вскинула брови.
— Да, Артур, — безразличным тоном ответила я.
— Я хотел извиниться, — тихо послышалось в динамике. — Дай мне шанс? Давай встретимся, поговорим. Поверь, я сумею загладить свою вину.
Сил на ответ не было, и я просто сбросила вызов. В комнату без стука вошел Хорс. Он ничего не говорил, просто забрался ко мне на кровать и привлек в свои объятия.
Лежа рядом с Хорсом, в мое тело проникло теплотой его прикосновений. Я ощущала, как его сердце бьется ровно и спокойно. Казалось, время остановилось, и в этом моменте был только он и я, наша близость и тишина, которая оплетала нас своим мягким покрывалом. Я смогла полностью расслабиться и отпустить все заботы и тревоги. С каждой секундой я все больше погружалась в ощущение домашнего уюта и спокойствия, которое окружало меня, словно мягкий плед. Его дыхание стало мелодичным звуком, уносящим меня в мир гармонии и покоя. Мысли перестали бродить в моей голове, а все беспокойство и страх растворились, словно испарились в этой комфортной обстановке. В объятиях Хорса я чувствовала безграничную любовь, нежность и заботу. Он дарил мне полное понимание и поддержку, словно я была его маленьким сокровищем. В этой моментальной идиллии я почувствовала себя защищенной и бесконечно счастливой. Не существовало ничего важнее, чем это мгновение, когда я была окружена его нежностью и заботой. Все проблемы и трудности показались далекими и незначительными. Мне нравилось, как я себя ощущаю «под крылышком» домового.
— Поверь в меня, — попросила я, медленно засыпая в объятиях своего домового.
— Верю и люблю, — едва слышно, заверил он.
Глава 23. Последний рывок
Утро началось рано. Я открыла глаза и обнаружила себя лежащей на плече домового, который мирно дремал. Уходить совершенно не хотелось, но… Слишком много «но». Я смотрела на спящего Хорса. Возможно, я вижу его последний раз, но надеюсь, что нет. Мне так с ним хорошо, так комфортно. При всей его «вредности», он чуткий и заботливый.
Я осторожно поднялась, чтобы не разбудить домового. Взглянув в окно, увидела, как рассвет пробуждал Москву. Лучи солнца проникали сквозь пыльные стекла, придавая комнате мягкое золотистое освещение. Быстро одевшись в любимые джинсы и футболку, тихонько выдохнула. Ну что ж, в добрый путь!
Я прокралась к двери и, чтобы не побудить домового, шепотом попрощалась с ним и уверенно повернула ручку двери, открывая портал в сказку. Лукоморье встретило меня свежестью.
Передо мной простиралась дорога, узкая и извилистая, словно нитка, теряющаяся в бескрайней степи. Камни и корни выделялись на ее серой поверхности.
Вскоре я приблизилась к границе леса и когда я почти продралась через кустарник, меня окликнули.
— Ванда! Подожди!
Обернувшись, я заметила бегущую ко мне полуденицу.
— Подожди, я с тобой, — заявила она, расправляя плечи.
— Это опасно, — безразлично заметила я, чувствуя некую опустошенность в душе.
— Я с тобой, — уверенно повторила девушка. — Плюс, я короткую дорогу знаю.
— Ага, с этого и начинаются все самые сумасбродные приключения, — я невольно рассмеялась.
Густые кустарники громадных боярышников, возвышающиеся по обе стороны пыльной дороги, словно охраняли ее от чужеземцев. В их листве отдавалось голосами прошлого, печально вздыхая о судьбах павших воинов и забытых героях, их имена потерялись в пыльной бездне времени.
— Слушай, вчера так и не спросила. А зовут-то тебя как? — я посмотрела на весело идущую рядом со мной девушку.
— Полуденица. Нас так и зовут все, — она нервно дернула плечом. — Нечисть же.
— А имя, при жизни которое было?
— Настасья, — девушка смутилась.
— Красивое.
В непринужденной беседе дорога пролетала быстро, почти стремительно. И вот уже ярко-красные стены частокола поднимались, словно стражи самой суровой судьбы. На вершинах тяжелой ограды виднелись головы стражников.
На входе нас остановили.
— Кто такие? Чего надобно? — грозно спросил бородатый богатырь.
— К царю Гороху изволим идти, — Настасья потупила взгляд.
— Не принимает царь-батюшка, — был нам ответ.
— Слышь ты! — я начала злиться. — Я внучка Ильи Муромца. И если ты нас не пропустишь…
Договорить я не успела. Едва охрана услышала заветную фамилию, как дружно расступилась, указывая путь до хором царских.
— Ну ты зверь! От Хорса научилась? — тихо рассмеялась Настасья.
— Хомячка во мне разбудили, — подтвердила я.
Мы беспрепятственно вошли в хоромы царя Гороха. Я была поражена местному зодчеству. Все вокруг создано исключительно из дерева — просторный дом, состоящий из отдельных строений, которые были мастерски связаны сенями и переходами. Эта деревянная архитектура, которую я наблюдала перед собой, была настолько утонченной и изысканной, что внушала благоговейный трепет. Вот умели же делать. Интересно, а гвоздей действительно не использовали?!
Оглядываясь вокруг, я заметила, что каждое здание было уникально в своем роде. Нежно вырезанные деревянные узоры украшали фасады, создавая своеобразное искусство из древесины. Красочные резные детали привлекали внимание и заставляли задержаться, чтобы вдохновиться их красотой.
Нас встретило двое стрельцов, которые притормозили наш путь.
— Прочь! Перед вами Ванда, внучка Ильи Муромца! — гордо провозгласила полуденица и опять это сработало.
— Мы вас проводим.
Нас вывели во внутренний двор. Дружной компанией направились в соседнее здание, в котором ощущался уют. Необычная комбинация архитектуры и материала создавала атмосферу приятной загадочности и старинного очарования. Полированные деревянные полы, дышащие природой, придали помещению особую привлекательность и благородство.
В центре главной комнаты, витая в густом аромате дерева, стоял огромный дубовый стол, выполненный великолепным мастером столярных работ. Его изогнутая форма и узорная резьба пришлись по душе моему художественному восприятию.
Царь Горох трапезничал и явно не ожидал моего появления. Сидя в своем высоком резном кресле, он оглядел меня с презрением, словно я был мелким насекомым, нарушившим спокойствие его узкого мирка. Весьма увесистое тело, обвисшие плечи и откладывающийся жир на шее и животе явно свидетельствовали о жизни полной бездействия и чрезмерного наслаждения.
Лицо Гороха было круглым. Кожа, лишенная упругости и свежести, была покрыта сетью из морщин и густого покрова мелких прыщей. Глаза, как две острые жемчужины, смотрели на мир с жестокостью и праздным любопытством. Они были маленькими и желтоватыми, кажущимися зимней мерзлотой — замороженными сплетениями недоброжелательности и алчности.
Нижняя рубаха была украшена вышивкой из золотых нитей, расшитых по всей поверхности ткани. Седые волосы казались жесткими и торчащими во все стороны. На подбородке ж виднелась густая борода, словно платок, обитавший здесь слишком долго.
Вокруг царя Гороха расселись бояре. Преданно заглядывая в рот своему правителю, они будто ловили каждое слово, каждую эмоцию, готовые яростно выслужиться.
Я окинула взглядом зал, где мелькали мрачные стрельцов. К сожалению или же моему счастью, не было никого кто не мог бы сравнить с моим дедушкой, Ильей Муромцем, великим русским богатырем. Их безразличные лица и суровые глаза казались слишком пустыми.
Настасья стояла со мной бок о бок, гордо вскинув голову. Мне даже показалось, что ей не страшно. Но лишь по сжатым кулакам я поняла, что полуденица натянута, как струна. Медленно выдохнув и настроившись на нужный лад, я сделал шаг вперед.
— Я Ванда, внучка Ильи Муромца, — громко проговорила я и услышала, как подленько зашушукались бояре между собой. — И я пришла сюда, чтобы освободить дедушку.