Это был очень миленький зеленый водонепроницаемый кисет — то есть дождь, попадающий в него, наружу выбраться уже не мог. Впечатление было неописуемое.
Тритл отыскал папиросную бумагу. Все листки склеились в один комок, подобно знаменитой банкноте, которая имеет привычку обнаруживаться в заднем кармане брюк после того, как их выстирают, выжмут, высушат и прогладят.
— Черт! — с чувством выругался он.
— Эй! Тритл!
Волшебник оглянулся. Он последним покидал зал, где уже начали всплывать скамейки. Водовороты и дорожки пузырьков отмечали щели, через которые из погребов просачивалась магия. В зале никого не было.
Может, заговорила одна из статуй?
Скульптуры были слишком тяжелыми, чтобы их выносить, и Тритл вспомнил, что сам сказал студентам, что, мол, статуям этим не повредит хорошенько помыться.
Он посмотрел на строгие каменные лица и пожалел о своих словах. Изваяния, изображающие могущественных умерших магов, иногда выглядят более живыми, чем принято. Вероятно, ему не следовало орать во всю глотку.
— Да? — несмело откликнулся он, остро ощущая на себе каменные взгляды.
— Наверх посмотри, болван!
Он поднял глаза. Метла, то резко устремляясь вниз, то рывками выравниваясь, тяжело опускалась сквозь дождь. Где-то в пяти футах от поверхности воды она забыла о тех немногих претензиях покорительницы воздуха, которые у нее еще оставались, и с шумом плюхнулась в водоворот.
— Не стой там, идиот! Тритл нервно вгляделся в темноту и возразил:
— Но я же должен где-то стоять.
— Я имею в виду, помоги нам! — рявкнул Напролоум, поднимаясь из волн, подобно толстой и разгневанной Венере. — Даме первой, разумеется.
Он повернулся к матушке, которая шарила руками в воде.
— Я потеряла шляпу, — заявила она. Напролоум вздохнул.
— Вокруг такое творится, а вы о шляпе беспокоитесь…
— Ведьма должна иметь соответствующий головной убор, иначе как ее узнают? — отрезала матушка.
Она выхватила из потока что-то темное, намокшее и проплывающее мимо, рассмеялась хриплым торжествующим смехом, вылила из находки воду и нахлобучила черный ком на голову. Шляпа утратила всякое представление о формах и залихватски свисала на один глаз.
— Просто замечательно, — тон голоса матушки ясно давал понять, что Вселенной лучше поостеречься.
Снаружи ослепительно сверкнула еще одна молния, доказывая, что у ведающих погодой богов тоже имеется чувство юмора.
— Она вам очень даже к лицу, — отметил Напролоум.
— Извините, — вмешался Тритл, — но разве это не та самая…
— Забудь, — помахал посохом Напролоум, взял матушку под руку и помог ей подняться по ступенькам.
— Но закон! Позволить жен… Он замолчал и уставился на матушку, которая протянула руку и коснулась мокрой стены рядом с дверью. Напролоум постучал его по груди.
— Ты сначала покажи мне, где это записано.
— Они в библиотеке, — вмешалась матушка.
— Это единственное сухое место, — пояснил Тритл, — но…
— Здание боится грозы, — заявила матушка. — Его не мешало бы успокоить.
— Но закон… — безнадежно пробормотал Тритл.
Матушка уже шагала по коридору. Напролоум, который вприпрыжку кинулся за ней, обернулся:
— Ты слышал, что сказала дама?
Тритл, раскрыв рот, смотрел, как они уходят. Когда их шаги затихли вдали, он какое-то мгновение молча стоял, размышляя о жизни вообще и о том, в каком месте лично его жизнь могла пойти наперекосяк.
Тем не менее, ему не хотелось быть обвиненным в ослушании.
Очень осторожно — сам не зная почему — он протянул руку и дружески похлопал по стене.
— Ну-ну, — сказал он. И как ни странно, почувствовал себя намного лучше.
Напролоуму пришло в голову, что в своих собственных владениях он, по идее, должен идти впереди, но торопящаяся матушка могла дать сто очков вперед всякому ярому приверженцу табакокурения, так что волшебник поспевал за ней лишь с помощью каких-то крабьих скачков.
— Сюда, — указал он, шлепая по лужам.
— Знаю. Здание показало мне дорогу.
— Да, я как раз хотел спросить об этом, — откликнулся Напролоум. — Видите ли, со мной оно ни разу не заговаривало, а я живу здесь уже много лет.
— А вы когда-нибудь к нему прислушивались?
— Нет, не совсем, — признал Напролоум. — Если честно сказать, нет.
— Вот видите. — Матушка протиснулась мимо водопада, образовавшегося на месте кухонной лестницы (белью госпожи Герпес уже никогда не стать таким, как прежде). — По-моему, нам сейчас наверх и дальше по коридору…