Брячеслав удовлетворенно покивал головой и спросил Дедяту:
– Ну и когда же ополчение будет готово выступать?
– А чего ждать? – удивился Дедята. – Как скажешь, так и пойдем. Хоть сейчас… Ты кого это глазами вышариваешь, князь? Не Лелю ли? А то она – вот она, сзади тебя, возле бабушки своей, возле Потворы.
14
И на Наре, и на Серпейке, и на Мешалке, и даже на Речме от лодей было черным-черно. Все дела в Понизовье были князем завершены, великой ценности клад в лодью его был давно уже сложен, и погоду на весь поход Великая Колдунья Потвора сулила хорошую. Пора было бы и выступать.
Чуть ли не все мужчины волости уходили с князем в поход. Осень была сухая, погодистая, далеко ли до греха? Серпейскому граду нужен был новый воевода надежный и умный. Старши́на головы себе поломали: кого назначить? Сошлись на Тумаше, а Тумаш, не успевши отбить поклоны за честь, тут же погнал родовичей засыпать Змиев ход и чистить ров, что соединял Серпейку с Мешалкой.
Старых бояро́в Тумаш из града разослал по родам, набравши себе дружину новую, молодую. И только одного человека из бывших велел представить себе перед очи – Кривого Махоню.
– Тебя оставляю в граде, – сказал он, строго глядя в единственное око бояра́. – И быть тебе при мне ключником.
– Может, не надо? Отпусти его, убогого, – сказал князь, донельзя удивленный странным выбором нового воеводы. Старши́на дружно закивали головами.
– Вы на меня полагаетесь, а я на него, – твердо сказал Тумаш. И тут его неожиданно поддержала Леля.
– У этого все будет в сохранности и в порядке. Никто и пытаться красть не будет. И сам он впредь не будет ни красть, ни придуриваться. Он умный.
Махоня покосился на могучие кулачищи нового воеводы и принялся опасливо чесать в затылке. Окружающие весело расхохотались.
Старши́на выжидательно глядели на князя. Все ждали приказа к выступлению, но князь медлил, и глядел он, князь, на Лелю. А Леля стояла потупясь, и она, Леля, глаз не сводила с собственных ее Лелиных ног. Догадавшись, старши́на и ближние дружинники отошли чуть-чуть в сторонку.
– Ну, вот, – сказал Брячеслав. – Пора. Спешить надо. Мне еще серебро в Ладогу везти.
– Зачем? – тихо спросила Леля, не поднимая глаз.
– Как это зачем? Варягов нанимать.
– Зачем же тебе варяги Ладожские? Ты княгининых перекупи. Как славно получится: у тебя варяги есть, а у княгини нет.
– А ну-как они ко мне не переметнутся?
– Так ведь это сколько заплатишь.
Брячеслав глядел на Лелю озадаченно. А ведь верно, а ведь правильно, что ж это им с Бусом такая мысль в голову не пришла?
– Ну… хорошо, – сказал он. – А как с Кием быть? Может, и тут ты мне что-нибудь дельное присоветуешь?
– Присоветую. А как же. Пошли послов к хазарам, поклонись подарками, пускай покажутся у Киевских пределов. Вот и не до сестрицыных дел станет князю Кию.
– На славянские земли врагов призывать?
– Я сказала – покажутся, а не находом придут. Ну а даже если и находом? Чем варяги Ладожские лучше хазар? И вот тебе третий мой совет, раз уж решил ты молодую болотную ведьму послушать. Не вздумай мачеху свою и ребенка ее хоть пальцем тронуть.
– Да что ж я кровопийца какой, что ли, по-твоему? – обиделся Брячеслав. – Отошлю их к братцу в Киев, и все дела.
– А вот этого как раз вовсе и нельзя, – сказала Леля, досадливо морщась. – Жди тогда ее вскорости под стенами Дедославскими со всем полянским войском. А ты обойдись с нею честь-честью, выдели удел подальше от киевской границы, хоть бы и здесь, у нас, тут отравителей не любят. И пусть она с того удела кормится под надзором верных людей. Как в таком случае в твои семейные дела князю киевскому мешаться?
Брячеслав стоял пораженный, столб-столбом стоял и восхищался. Хорошо было понизовское могучее войско, хорошо было тяжкое Старого Погоста серебро, хороши были три совета молодой болотной ведьмы, да и сама она была чудо как хороша, и не хороша даже, нет, прекрасна, не рождалось такой на Земле в прошлом, и впредь не родится до конца времен. И князь сказал тихо, почему-то вдруг оробев:
– Со мною пойдешь?
Леля подняла на него огромные свои глубоченные глаза, помедлила и сказала тихо, головою покачав:
– Нет. В наложницы не гожусь.
– Почему же в наложницы? Женою зову.
И тогда Леля вскинула руки ему на шею и изо всех сил прижалась к могучей его груди. Брячеслав подхватил ее на руки и покрыл поцелуями лицо, голову, шею, все, что попадало под его жадные горячие губы. А сзади, повиснув на двурогой своей клюке, глядела на них больными глазами смертельно бледная и сразу вдруг постаревшая Потвора.